Гостья из прошлого. Часть 2 (СИ)

Сальваторе заворожено рассматривает ведьму, магия которой под действием эмоций вырывается из-под контроля, создавая вокруг Алин едва заметную, мерцающую ауру. И вампир понимает, что, не смотря на все желания, что будят в нем эти пухлые губы, точеная фигура и смоляные локоны, что, наверняка, на ощупь словно мокрый шелк, он не хочет быть причастным к тому, что причинит ей боль. А в том, что Кетрин преследует именно эту цель, Деймон не сомневается.

— Я бы рекомендовал тебе заглянуть в дом, зеленоглазка.

Алин срывается с места, едва он успевает договорить. Проходит не больше минуты, прежде чем она останавливается у порога, слыша ледяные слова Элайджи:

— Боюсь, что ты не по адресу, Елена. Я люблю свою жену.

Слова мужа заставляют ведьму напряженно нахмурится, и изящная рука ложится на дверную ручку, когда ушей Алин касается томный голос Елены:

— Разве я тебе не нравлюсь?

Ведьме хватает секунды, чтобы оказаться в гостиной, где она видит картину, которая вызывает у девушки такую ярость, что окружающие ее свечи, начинают вспыхивать даже без заклинаний. Елена, на которой из одежды только тонкие трусики, тянет ладонь к щеке Элайджи, лицо которого выражает лишь недоумение. И Алин сама не узнает свой голос, больше похожий на шипение.

— Немедленно убери руки от моего мужа. Мне плевать кто ты и что тебе нужно. Если ты сию же минуту не уберешься из моего дома, я сверну тебе шею.

Майклсон поднимает темные глаза на жену, и отступает от Елены на шаг, сводя брови. Но ведьма будто и не замечает напряженного выражения его лица. Раскосые глаза следят лишь за полуобнаженной девушкой, которая медленно поворачивается в ее сторону, зло щуря янтарные глаза.

— Как невежливо, Алин.

— Лимит моей вежливости был исчерпан, когда ты повисла на моем муже, предлагая себя, как последняя дешевка, — цедит ведьма, сжимая в кулаки тонкие пальцы, которые дрожат от ярости, — тебе мало Деймона?

— У Сальваторе к сожалению не слишком разборчивый вкус, — неожиданно низким голосом отвечает ее собеседница, — он отчего-то хочет тебя.

— Удивляет, что не всем нравятся шлюхи?

— Скорее то, что какая-то никчемная девка, вроде тебя, может думать о том, что способна со мной конкурировать.

— Конкурировать? — Алин зло смеется, закатывая зеленые глаза, — как можно конкурировать с пустым местом? Если ты не заметила, то мой муж только что дал тебе понять что ты, мягко говоря, его не привлекаешь.

— Да что ты…

— Довольно! — прерывает дрожащую от злости вампиршу ледяной голос Элайджи, — моя жена не шутит, меня никогда не интересовали шлюхи. А если ты еще раз позволишь высказать что-то непозволительное в ее адрес, тебе придется иметь дело со мной. Лишь то, что сегодня день рождения нашей дочери, удерживает меня о того, чтобы свернуть твою шею, но если ты сейчас же не уберешься из нашего дома, я могу и не совладать с эмоциями.

Янтарные глаза наливаются такой ненавистью, что Алин невольно вздрагивает, видя, каким взглядом Елена смотрит на Первородного, как на ее лице едва заметно чернеют тонкие вены.

— Ты пожалеешь об этом, Элайджа Майклсон, — выдыхает она, и, не говоря больше ни слова, исчезает за дверью, так и не удосужившись надеть лежащее на полу платье.

В гостиной на несколько минут воцаряется полная тишина, и вампир не сводя темных глаз с пылающего лица жены, делает первый шаг. Очень медленно он приближается к Алин, глаза которой превратились в узкие щелки.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я спущу тебе это просто так, Майклсон? — выдыхает ведьма, поднимая на мужа пылающий взгляд, — какого черта ты оказался здесь с этой…

— Тебе известно, что ты очень сексуальная, когда ревнуешь, моя дикая кошечка?

Элайджа вихрем оказывается рядом с женой, притягивая ее к себе. Тонкие ладони упираются в мужскую грудь, пытаясь отстраниться, но через мгновение Алин понимает, что проще сдвинуть с места гору, чем заставить мужа выпустить ее из объятий. Вампир не сводит тяжелого взгляда с ее лица, и ведьма видит, как его глаза начинают чернеть.

— Мне нравится, когда ты такая, — тянет Элайджа, очерчивая большим пальцев контур надутых губок, — ты что, действительно, свернула бы ей шею?

— Сначала ей, а потом и тебе, — отзывается Алин, и на лице вампира появляется тонкая улыбка, — и не нужно улыбаться, — щурится ведьма, — я вовсе не шучу. Я не потерплю подобного!

— Теперь ты понимаешь, что я чувствую, видя, как вокруг тебя вьется Сальваторе? — вскидывает бровь Элайджа.

— Не припоминаю, чтобы он устраивал для меня стриптиз!

— Поверь, не потому, что ему этого не хочется, кошечка, — усмехается вампир, видя, как ведьма недовольно поджимает губы, — но я верю тебе, Алин. Знаю, что ты не даешь никаких поводов усомниться в твоей верности. А ты веришь в то, что мне нужна только ты?