Гостья из прошлого. Часть 2 (СИ)

Деймон оглядел сидящих в его гостиной Майклсонов, и его губы скривились в горькой усмешке. Давина больше часа назад заперлась с так и не пришедшей в себя Алин в его спальне, и до сих пор из комнаты не донеслось ни единого звука, кроме монотонного шепота колдуньи, творящей заклинания над телом беременной ведьмы.

Все это время братья Майклсоны в абсолютном молчании уничтожали запасы его бурбона, не поднимая взгляд на Сальваторе, которому все происходящее казалось каким-то странным спектаклем, в котором он участвовал совершенно против воли. Шагнув к бару, Деймон наполнил свой рокс, краем глаза отмечая, как Майклсона, не сговариваясь, подняли вверх пустые бокалы.

Закатив глаза, вампир направился к низкому дивану, прихватив с собой бутылку.

Разлив бурбон, он прочистил горло и тихо проговорил:

— А где Ребекка?

Элайджа поднял на Деймона тяжелый взгляд, и несколько минут темные глаза не отрывались от лица вампира, будто что-то выискивая. Сальваторе смотрел на Первородного, не отводя взора, и на мгновение ему показалось, что на лице Майклсона мелькнула тень улыбки.

— Она с Кэролайн и девочками, — хриплым после долгого молчания голосом наконец ответил он, и одним глотком осушил бокал.

Не говоря ни слова, Деймон вновь наполнил опустевший рокс и Элайджа сдержано кивнул, в то время как Кол вскочил с дивана, и быстро заходил по комнате, качая головой.

— Что это с ним? — расширил глаза Сальваторе, наблюдая за мечущимся древним вампиром.

— Слишком долго, — мрачно отозвался Клаус, переводя взгляд на Элайджу, лицо которого просто окаменело, — это может быть опасно не только для Алин, но и для Давины…

Деймон хотел что-то сказать в ответ, но в этот момент из спальни донесся слабый женский стон, а после громкий детский крик. Вампир не успел и глазом моргнуть, как Майклсоны оказались у двери его комнаты, не решаясь войти.

— Давина, — очень тихо позвал любимую Кол, и братья замерли, ожидая ответа колдуньи.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем она открыла дверь, устало опираясь на косяк. В руках у Давины был маленький сверток, и Элайджа застыл на месте, не отводя взгляда от крошечного личика.

— Мальчик, — едва слышно проговорила Давина, и покачнулась.

С ней рядом мгновенно оказался Кол, придерживая обессиленную девушку за талию, а Клаус предельно аккуратно забрал у колдуньи обернутого в белую простынь младенца и повернулся к старшему брату.

— Иди к ней, — прошептал он, и Элайджа, бросив последний взгляд на сына, который разглядывал окружающий мир мутными глазками, устремился к постели, на которой лежала бледная Алин, кутаясь в покрывало.

Раскосые глаза были мутными от слез, и вампир осторожно опустился на край постели, не сводя с жены пристального взгляда.

— Как ты, кошечка? — хрипло проговорил он, едва сдерживая дрожь в голосе.

— Немного устала, — очень тихо ответила ему ведьма, пытаясь улыбнуться, — твой сын порядком нас вымотал, прежде чем появится на свет. Не удивлюсь, если он будет первородным вампиром…

— Что мне сделать, чтобы тебе стало лучше? — склонился над лицом любимой Элайджа, касаясь кончиками пальцев бледного лица, — я сделаю все, что угодно, Алин.

— Тогда поцелуй меня, — щурится ведьма, прикусывая нижнюю губу, и глаза вампира вспыхивают.

Майклсон на пару секунд забывает, где находится, перестает дышать. Он видит только раскосые глаза, сияющие нежностью, и Элайджа целует жену, без слов выражая ту тысячу слов любви и благодарности, что он хочет сказать. И скажет. Но немного позже.

Вампир мягко отстраняется от Алин, и укладывает смоляную голову на подушку, напоследок касаясь губами маленького носика.

— Тебе нужно отдохнуть, моя кошечка, — твердо говорит он, не обращая внимания на то, что ведьма недовольно хмурит брови, — я буду с тобой.

Он сжимает тонкие пальцы, не сводя глаз с лица жены, которое постепенно разглаживается. Алин слабо улыбается и опускает веки, почти мгновенно погружаясь в сон, пока Элайджа держит ее за руку, охраняя покой своей любимой ведьмы. Когда дыхание жены становится ровным, вампир осторожно выпускает из своей ладони тонкие пальцы, и напоследок обводя полным любви взглядом хрупкое женское тело, тихо выходит из комнаты, прикрывая за собой дверь. У него есть еще одно важное дело, и Элайджа устремляется в гостиную, где его сын знакомится со своей семьей.

Клаус укачивает маленький сверток, нежно разглядывая крошечное личико, когда старший брат оказывается с ним рядом, протягивая руки. Не говоря ни слова, гибрид передает Элайдже новорожденного, и тот предельно аккуратно принимает из рук брата сына, который смотрит на него темными глазками, приоткрывая маленький ротик.

— Привет, — только и может сказать Элайджа, прижимая к груди укутанного простыней малыша.

На некоторое время в гостиной воцаряется молчание, пока отец и сын изучают другу друга одинаковыми карими глазами, прежде чем с грохотом распахивается входная дверь, и в комнату врывается Ребекка, едва удерживая на руках, извивающуюся от нетерпения Гвен, которая сразу же спрыгивает на пол, и бежит к отцу.