Гостиница с характером

– Твоему бармаглоту одному со мной не справиться, – сказал он. – Он и так еле дышит.

Я почувствовал, как Макс подо мной напрягся. Когда я успел на него навалиться? Позади послышался шорох – Анна зашевелилась, не приходя в сознание.

– Нет, – прошептала она. – Макс, нет.

Долго она так не протянет. Я упёрся ладонями в землю. Исходящий от неё холод был единственным ощущением, разбавляющим тупую боль в желудке. Всё остальное отдалилось и померкло.

Макс ступил вперёд, распрямляя хвост. По его телу пробежала рябь, и он стал полупрозрачным. Анна что-то невнятно бормотала – или это я не мог разобрать слов из-за отказывающих органов чувств.

Громкое шипение заставило меня поднять голову, и я успел увидеть, как Макс достаёт когтистой лапой из своей груди пульсирующее светом сердце. Глубоко внутри меня раздался голос, что Макса нужно остановить, но он был очень тихим и не смог заглушить другой голос, уговаривающий меня лечь и заснуть.

Макс раздавил своё сердце.

И практически взорвался, обратившись звездой из чистого света, а его тело упало на землю и уменьшилось до размеров кота. Высвободившаяся масса серебристой энергии разделилась на несколько потоков, дотянувшихся до сестёр. Анна резко села. Последний поток ударил меня в грудь, опрокинув меня на спину.

– Нет!

Крик Анны потряс меня не меньше этого энергетического разряда, проникшего в каждый дюйм моего тела, возвращая его к жизни. Боль вернулась, кожу закололо и запекло, мускулы взвыли. Затем всё сразу стихло, и я ощутил небывалую мощь.

Когда я сел, Фин больше не улыбался. Но сейчас меня волновало только неподвижное чёрное тельце, лежащее в траве рядом со мной.

– Макс? – Я коснулся его. Он уже успел остыть.

Анна с покрасневшими глазами и мокрыми от слёз щеками упала на колени рядом со мной, подхватила Макса и прижала его к груди.

– Завеса, – прошептала она срывающимся голосом.

Сейчас в Завесе было больше трещин, чем целых секций, и существа и духи по другую сторону продолжали на неё наваливаться. Я встал на ноги и сжал и разжал кулаки. Меня переполняла энергия Макса, символ кельтского узла на груди сиял серебром, пульсируя в такт моему нарастающему гневу. Я снова лишился дорогого мне существа из-за Фина.

Он бросился на меня, но я отбил его атаку ножом. Теперь мы были равны в скорости. Я нацелился ему в живот, он отпрыгнул и невозмутимо улыбнулся:

– Мы можем биться так хоть всю ночь напролёт, я никуда не спешу.

И он был прав: Завеса была на грани, её свечение неумолимо угасало, и мои силы тоже таяли. Энергия Макса помогла мне продержаться чуть дольше, но её не хватит победить Фина.

Но я не могу допустить, чтобы его жертва была напрасной.

От следующего удара Фина я задохнулся и схватился за живот, что позволило ему попасть мне по лицу. Перед глазами всё поплыло, и я покачнулся, с трудом устояв на ногах.

Его рука сжала мне горло, и я снова почувствовал, как меня будто высасывает из собственного тела, вытягивает как на верёвке… а образовавшуюся пустоту внутри заполняет нечто чужеродное. Я перестал ощущать пальцы ног, затем ступни, постепенно теряя контроль над телом. Родители чувствовали то же самое, когда Фин поглощал их жизненную силу?

Внезапно в голове зазвучал голос Фина, резонируя в каждой клеточке моего тела:

– Вообрази моё удивление, когда ты вбежал в тот номер. Вся твоя семья – мои потомки, но лишь ты унаследовал толику моих сил. Лишь ты способен вместить меня.

«Вместить… – повторил мой уставший мозг. – Вместить…»

Наконец-то я понял, от чего предостерегала Анна: Фин был в своём собственном теле, которое разлагалось. Он нуждался в новом.

Он вовсе не пытался меня убить – он хотел в меня вселиться!

Чары его гламура тоже будто только и ждали моего прозрения, потому что в эту же самую секунду рассеялись, открыв моему взору натянутые поверх гниющей плоти обрывки кожи и проглядывающие из-под красных расслаивающихся мышц белые кости.

Я забился, пытаясь вырваться, а голова раскалывалась от его хохота.

– Слишком поздно, маленький Ворон. Твоё тело станет моим. Я буду молод и полон сил, и с твоей магией я уничтожу остатки этого барьера и освобожу своих людей, чтобы они тоже нашли себе новые тела.

У меня иссякли силы, и я безвольно повис, удерживаемый его рукой. Он тихо усмехнулся:

– Всё кончено.

Сбоку от меня что-то замерцало. Меня охватило невыразимое чувство – как волна тепла от солнечного света, как встречный поток ветра из открытого окна автомобиля, как запах леса после дождя. Ниточка, которая тянула меня к Фину, скользнула в сторону, соединив меня с вышедшим из темноты человеком.

Фин отпустил меня, и я задохнулся от стремительно вернувшегося ощущения собственного тела. Чьи-то руки подхватили меня и помогли встать на ноги.

Лиам!

Рядом со мной стоял мой брат. Изрядно потрёпанный и с двумя кровоточащими ссадинами над глазом и на плече, проглядывающем в разорванном рукаве кожаной куртки, – но живой.

Дрожащими пальцами я коснулся его тёплой руки.

– Да, всё кончено, – повторил он слова Фина и, встретившись со мной взглядом, устало улыбнулся.

Я смотрел на него, не смея дышать. Он вернулся. Он жив. Он…