Государево кабацкое дело. Очерки питейной политики и традиций в России

Тем не менее, можно засвидетельствовать определенные результаты: пьяных на улицах действительно стало в то время меньше. Демографические исследования 90-х гг. позволили сделать вывод и о более серьезных достижениях: «В начале 80-х годов пятнадцатилетняя тенденция сокращения средней продолжительности жизни сменилась тенденцией ее медленного роста. Возможно, дало себя знать постепенное накопление изменений в образе жизни и социокультурных установках, которое шло, хотя и довольно вяло, на протяжении всего послевоенного периода. В 1985–1987 годах эта новая тенденция получила подкрепление и усиление в результате антиалкогольной кампании. Всего за 2 года средняя ожидаемая продолжительность жизни выросла на 2,7 года у мужчин и на 1,2 года у женщин. Основным фактором этого pocта было снижение смертности от несчастных случаев, отравлений и травм в трудоспособном возрасте»^{638}.

Резко сократилось легальное потребление спиртного. В 1987 г. среднестатистическая душа потребляла всего 3,26 л спирта вместо 8,7 л в 1980 г., т. е. советские граждане «по статистике» стали пить меньше, чем в исламской Турции^{639}. Для продолжавших злоупотреблять была создана система наркологической службы: консультационные областные и региональные центры здоровья и специализированные наркологические диспансеры, количество которых увеличилось с 153 в 1984 г. до 500 в 1988 г. К 1987 г. на учет были поставлены 4,5 миллиона алкоголиков^{640}. С 1989 г. стали открываться методические кабинеты по антиалкогольной пропаганде в учебных заведениях.

Наконец, пленум Центрального совета ВДОБТ (1987 г.) объявил, что организация объединяет в своих рядах 14 миллионов трезвенников^{641}.

Достигнутые за столь короткий срок успехи стимулировали дальнейшую деятельность по формированию нового образа жизни теми же средствами. В 1987 г. очередное Постановление ЦК КПСС («О ходе выполнения Постановлений ЦК КПСС по преодолению пьянства и алкоголизма и активизации этой работы») во-первых, отметило достигнутые рубежи: преступность на почве пьянства сократилась на 26 %, а потребления спиртного прочими гражданами — в 2 раза по сравнению с 1984 г.; во-вторых, сочло реальным «искоренить пьянство из жизни нашего общества» в ближайшее время. «Довести до конца борьбу с пьянством» тогда же призвал своих членов и очередной съезд ВЛКСМ^{642}. По свидетельству Б. Н. Ельцина, в бытность его первым секретарем Московской партийной организации Е. К. Лигачев уже требовал закрытия московских пивзаводов и полного прекращения торговли спиртным в столице (даже пивом и сухим вином)^{643}.

Едва ли такая точка зрения была проявлением только личного экстремизма. В те годы власти, кажется, вполне серьезно верили в то, что добровольное массовое соблюдение трезвого порядка подготовит почву для официального объявления «сухого закона»^{644}. Шагом к нему стало создание «зон трезвости», одной из которых должна была стать даже традиционно винодельческая Молдавия. Тамошние не по уму усердные активисты-трезвенники полагали, что складывавшиеся веками традиции в современных условиях не отвечают интересам социалистической культуры и их можно в нужном направлении «развивать в духе времени на благо и здоровье людей»^{645}.

Антиалкогольное «похмелье». Однако оптимистические расчеты на быстрое и решительное наступление на питейные традиции все больше сталкивались — как и в 1915–1916 гг. — с цепной реакцией порожденных им не предусмотренных заранее последствий. Опыт 70-летней давности нередко приводился на страницах прессы в пример, но, похоже, никем всерьез не учитывался.

Одной из таких проблем стал быстро растущий дефицит бюджета. Изъятие алкогольных доходов привело в течение трех лет к потере 67 миллиардов рублей^{646}, которые нечем было восполнить. Наличие «дыры» в финансах усугублялось и растущим уменьшением валютных поступлений, и общим снижением эффективности советской экономики: уже в 1985 г. реальное наполнение рубля составляло чуть больше 50 копеек середины 60-х гг.^{647}