Государево кабацкое дело. Очерки питейной политики и традиций в России

Но поставленные перед движением задачи и в тот вечер по-прежнему предлагалось решать с позиций ограждения народа от спиртного: утверждать «зоны трезвости», вводить «безалкогольные дни», «организовать» доставку пьяных домой с соответствующим штрафом и т. д. Начисто отсутствовали сколько-нибудь серьезный анализ исторически сложившейся алкогольной ситуации в стране и стремление ее учитывать — вплоть до того, что введение государственной монополии на водку в 1925 г. объяснялось происками «окопавшихся» в Наркомфине царских чиновников. О любителях выпить на работе предлагалось докладывать в органы народного контроля по «горячему телефону» 119-33-11. Вполне вероятно, что кому-то пришлось на практике познакомиться в подобными проявлениями «общественного мнения».

Претензии к работе ВДОБТ были фактически признаны одним из его руководителей С. Шевердиным, отметившим в журнале «Коммунист» и отсутствие в стране единой концепции противоалкогольной политики, и наличие «липовых» «зон трезвости», и бюрократическую заорганизованность движения: «Чего, к примеру, стоит… «грандиозный» замысел Казахстанского республиканского совета общества по составлению так называемого антиалкогольного паспорта для всех уровней: от трудового коллектива до республики! Над этим «произведением» наверняка пришлось попотеть: только по вертикали он состоял из 440 вопросов! Мудрено ли, что работники некоторых областных советов ни разу за полгода после образования в Казахстане «Общества борьбы за трезвость» не смогли выбраться в первичные организации?»^{654}

И в других работах одного из главных «трезвенников» появились призывы к изучению положительного и отрицательного исторического опыта алкогольной политики в 1914–1925 гг. Но в деятельности самого Общества эти лозунги не нашли практического отражения, ведь сами его идеологи видели «корни» проблемы преимущественно в ошибочном сталинском курсе на введение водочной монополии.

Нараставшую критику в адрес Общества его руководители были вынуждены признать справедливой. III пленум Центрального Совета ВДОБТ отметил не только формальный рост рядов организации, но и определенный спад ее активности. «Добровольно-принудительное» членство не способствовало складыванию «боевого союза единомышленников». Бюрократический стиль деятельности не выходил из привычного круга административно-пропагандистских мер. Плакатно-газетное осуждение пьянства не подкреплялось соответствующим практическим опытом трезвой жизни и по причине его отсутствия в нужном количестве, и по бессмысленности «внедрения» новых советских обрядов вроде безалкогольных свадеб или «Дня урожая»^{655}.

Не оправдали надежд и созданные для содействия власти специальные комиссии по борьбе с пьянством при исполкомах местных Советов. К полной трезвости их члены оказались «психологически не готовы, т. к. многие из них сами не безгрешны. В таких случаях обсуждение пьяниц носит формальный характер. Но даже если принимается решение о штрафе, то штраф в большинстве случаев не взыскивается — никому нет дела, перечислены ли деньги в Госбанк или нет. В бюджете этот вид штрафов бесконтролен, и целевые расходования его не предусмотрены», — жаловался заместитель председателя общественного совета ДОБС Запорожской области на Украине В. С. Тропешко^{656}. Никак не отразилось на деятельности ВДОБТ и знакомство с зарубежным опытом (в частности, с работой общества «Анонимные алкоголики»), несмотря на поездки в США руководства Общества.