Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

Выслушав указ о роспуске, Дума мирно и покорно разошлась. Депутаты выполнили решение своего руководства, принятое перед этим. Вечером 2 сентября Горемыкин вручил Родзянко указ о роспуске Думы. Собравшиеся на квартире у Родзянко видные депутаты, руководители фракций были ошеломлены этим известием. На следующее утро Совет старейшин обсуждал вопрос о повестке дня последнего заседания и о выходе депутатов из Особых совещаний в знак протеста против роспуска Думы. В то время как прогрессисты и левые кадеты были за выход из совещаний и за противоправительственное выступление в Думе, октябристы и наиболее умеренные кадеты убеждали избегать эксцессов. Под давлением бюро Прогрессивного блока Совет старейшин принял решение не выступать с антиправительственной декларацией, из Особых совещаний не выходить, на последнем заседании ограничиться принятием к сведению указа о роспуске Думы. Блок тем самым уступил «исторической» власти. Пойти на открытую конфронтацию, грозящую пролитием крови, конституционалисты-демократы не могли³⁴.

Роспуск Думы 3 сентября 1915 г. вызвал оживленные отклики. Левая пресса, естественно, протестовала, а правые торжествовали победу. «Земщина» писала: «Итак, власть проявилась. Дума, становившаяся с каждым днем все наглее и крамольнее, временно закрыта. Все подлейшие происки желтого блока с предателями во главе разлетелись в прах».

Через несколько часов после роспуска Думы на квартире у члена Государственного Совета А. Н. Меллер-Закомельского состоялось заседание бюро Прогрессивного блока. Обсуждался вопрос о том, как реагировать на роспуск Думы. Предложение лидера прогрессистов И. Ефремова о выходе из Особых совещаний встретило резкое противодействие со стороны большинства бюро. Член Государственного Совета А. Оболенский говорил: «Последствия меры Ефремова (выход) — пожар разгорится: забастовки, отказы земского и городского союзов и т. д. В настоящее время не может быть никакого общения с Горемыкиным, но если другие министры — министр внутренних дел просто нас пригласит как граждан: давайте обдумывать, как лучше устроить — это можно». Тактика блока и в момент роспуска Думы определилась не только боязнью революционного взрыва, но и непотухающей надеждой на соглашение с правительством. Ход событий опрокинул эти надежды.

Роспуск Думы совпал с усилением стачек. В Петрограде со 2 по 5 сентября бастовало более 60 тысяч рабочих, в основном металлисты. Конституционный блок депутатов, поддерживающая их общественность оказались между двух огней. С одной стороны, победа правых сил, своего рода «черного блока», с другой — рабочие забастовки в обеих столицах. Под знаком боязни восстания масс проходят все последующие выступления либеральных организаций, их обращения с призывом к рабочим о прекращении забастовок. Министр внутренних дел Н. Щербатов доносил Николаю II: «Возникшее среди рабочих движение не только не отклонило массы в сторону крайнего течения, а, наоборот, оказало отрезвляющее действие на общество».

В начале сентября 1915 г., накануне открытия съездов земского и городского союзов, в Москву съехались лидеры партий, входящих в Прогрессивный блок, и выработали единый план действий, предусматривающий отказ от резких выступлений, возобновление думской сессии, создание «правительства доверия».

Открывшиеся 7 сентября съезды змского и городского союзов прошли под тем же знаком умеренности. Резолюция, принятая на городском съезде, гласила, что «на смену нынешнего правительства должны быть призваны люди, обеспеченные доверием народа, творческая работа народных представителей должна быть возобновлена безотлагательно». В том же духе звучала резолюция земского съезда. Даже охранка отмечала, что земцы «из страха „улицы“ склонны искать соглашения с правительством, что начавшиеся рабочие забастовки окажут на эту группу охлаждающее влияние, так как кадеты вообще боятся выступлений пролетариата». Скорее здесь сказывался страх перед повторением кровавого 1905 г. в условиях иноземного вторжения в пределы Отечества.

В условиях войны и угрозы внутренней смуты руководители блока не только не выдвинули новых, более решительных требований, но дали понять, что готовы уступить. Даже основное требование «правительства доверия» звучало теперь в устах руководящей партии блока — кадетов — только как требование замены Горемыкина более приемлемой фигурой. Милюков говорил: «Первый шаг — свалить Горемыкина, а это возможно политикой сдержанности».

Блок как бы завис в воздухе. Уступок от правительства не предвиделось, надежды на компромисс не оправдались, занять более решительную позицию в борьбе с правительством блок не мог из-за своего органического неприятия методов насилия, а конституционных прав для смены премьера не имел. Блок бездействовал. За два месяца, последовавшие за роспуском Думы, бюро блока даже ни разу не собиралось.