Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг.

Спикер парламента возлагает ответственность за смуту, за трагедию на тех, кто не только не боролся с «темными силами», но и пользовался ими во вред России. Себя он, естественно, исключает из их числа; он был убежден, что Дума, подняв требование о создании ответственного правительства, тем самым боролась за очищение власти, за спасение страны. Это его субъективное мнение.

Нельзя, конечно, преувеличивать политическое влияние и роль Распутина. Но нельзя не учитывать, что Александра Федоровна была в полной от «старца» зависимости, тревога за сына делала ее беззащитной перед советами «божьего человека». Это видно из ее писем к мужу. Сложнее с императором. В начале знакомства с Распутиным император говорил близким, что ему становится легче после бесед с Григорием. Но так продолжаться долго не могло. Современники заметили, что к осени 1916 г. царь стал проявлять очевидные признаки усталости от распутинщины. Дело было, собственно, не в «старце», а в царице, безмерно «старцу» доверявшей. «Легче выносить десяток Распутиных, чем одну истерику императрицы», — в объяснение своей позиции сетовал император в ставке генералу Алексееву.

П. Н. Милюков, сильно грешивший переоценкой политического влияния Распутина и распутинщины, не одобрял «геройский поступок» Юсупова (материалы семейного архива Алексеевых содержат и другие данные об этом) и великого князя Дмитрия Павловича, называл их «подвиг» безобразной драмой с тяжелыми последствиями. «Я предвосхищал суждение русского мужика о гибели своего брата: „Вот в кои-то веки добрался мужик до царских хором — говорит царям правду — и дворяне его уничтожили“. Так оно и вышло. Коллективный русский мужик готовился повторить эту операцию над дворянами. Но в княжеских дворцах никто об этом не подумал»²⁵.

Но есть другая ипостась проблемы, поставленной Маклаковым и Родзянко крайне односторонне. «Темные силы» — это, конечно, распутинщина, камарилья, это «немецкая партия», агентура германского Генштаба, имевшая возможность получать через «старца», страдавшего неимоверной болтливостью и хвастливостью, совершенно уникальную информацию; но «темные силы» — это также и масоны, об их происках и влиянии Родзянко и Маклаков молчат. Масоны проникли и в «большой свет» — вплоть до членов императорской фамилии, и в офицерский корпус, и в Думу — где имелась специальная ложа. Рассмотрение всех аспектов проблемы выходит за рамки данного исследования. Однако следует указать главное, именно Прогрессивный блок — это те же лица, которые создавали и руководили масонскими ложами. Более того, фактически Прогрессивный блок был полулегальным объединением влиятельных масонских лож, а координатором последних являлся А. Ф. Керенский. И нет ничего удивительного, что речи депутатов разных фракций часто совпадали (например, Керенского, Чхеидзе, Милюкова), ибо они были членами Прогрессивного блока и одновременно влиятельными масонами. Современники употребляли термин «думское масонство».

Убийство Распутина не случайно совпало с роспуском Думы. События выходили из-под контроля властей. Парламентарные легитимные формы и способы разрешения общенационального кризиса, поразившего страну, были исчерпаны, власти оказались недееспособными, каждая из сторон в конфликте стремилась разрушить его в свою пользу методом насилия, подавив своих политических противников. Уже не сила закона, а закон силы, правовой беспредел определял, направлял ход событий, а точнее, создавал хаос, анархию. Это, собственно, и нужно было «темным силам». В этом плане убийство Распутина — удар по закону, по Думе, а не только по «кружку молодой императрицы». Оружием кровавой разборки воспользовались члены императорской фамилии вместе с членами Думы, вот что и странно, и зловеще. Когда «верхи» начинают сводить счеты, их примеру немедленно подражают «низы». У каждого сыщется свой Распутин, свой Пуришкевич, было бы желание. В этой истории поражают не столько даже фамилии Романовых, Юсупова, Пуришкевича, сколько другое. Руководство Думы знало о готовящемся убийстве и, приняв это к сведению, осталось посторонним, но не бесстрастным наблюдателем. Милюков, Маклаков, Родзянко не понимали, а должны были понять, что убийство «старца» рикошетом хлестнет и по Думе, по правопорядку.

В этом плане заслуживает внимания реакция императора, пытавшегося суровым наказанием причастных к убийству членов своего клана остановить беспредел. «Никто не имеет права убивать», — заявил император своему дяде великому князю Александру Михайловичу — тестю Юсупова, просившего за своего зятя. Обеспечить верховенство закона можно было, только опираясь на Совет министров и еще более — на Думу. Но чехарда министров дезорганизовала аппарат исполнительной власти, превратила Совет министров в марионетку «темных сил», а с Думой императорская семья находилась в конфронтации.