Государственный инстинкт – наследие русских царей (статьи и непридуманные истории): 1917–2017 гг.

Русский народ имеет своей (духовной) государственной парадигмой то, что мы называем государственной идеологией – совершенствование своей личности до такой (в идеале) степени, чтобы быть похожим на Иисуса Христа (идеальный пример в смирении и кротости), Бога нашего.

С другой стороны, для защиты веры и отечества все должны быть воинами Христовыми.

И государство Российское создавало все условия для реализации этой государственной парадигмы. Т. е. правители в своих действиях старались соответствовать этому замыслу.

Государство развивалось как в экономическом, так и в социальном отношении. К 1913 году статус Православной Империи вполне соответствовал всем реалиям социального баланса бытия населения. Но вдруг откуда-то выскочил (как тот самый из табакерки) великодержавный шовинизм, которому начали противопоставляться пролетарии всех стран.

Чем всё закончилось, мы знаем и, забегая вперёд, скажем, что российская аристократическая, военная и финансовая олигархия явились первопричиной тектонической духовной катастрофы, произошедшей в феврале 1917 года. А духовная инверсия и деградация, поразившая эти верхние эшелоны властной вертикали, вошла в свою критическую фазу, по крайней мере, за полвека до 1913 года. И основным аргументом этого многомерного функционала разрушения и духовной катастрофы страны стала коммерциализация общественного[7] сознания.

Тем не менее (продолжим нашу тему), то, что «русский – значит православный», даже и в советское время никаких сомнений ни у кого не вызывало. Однако, как тогда, так и сейчас, найдётся немало людей, которые скажут: «А мы что? Не русские?»

Автор только порадуется: несмотря на то, что человек не считает себя православным, он считает себя русским!

Да, и среди красных, и среди белых были и такие русские, которые, может быть, и православными себя не считали, но, считая себя русскими, не представляли себя кем-то другим, оторванным от коренного населения страны, от родного народа.

Таких других, как известно, называли изгоями.

После февраля 1917 года, последовавшее поражение белой гвардии в 1921–1922 гг. в основном обуславливалось полной потерей народного кредита доверия к её руководителям, большинство из которых участвовало в отстранении от власти царя Российской Империи Николая II.

Сама же советская власть полностью потеряла кредит доверия (если он ещё у неё был) после августа 1991 года, когда знамёна и штандарты партии КПСС были повержены на землю и никто не бросился защищать их.

Индикатором потери этого доверия могла бы послужить такая фраза публициста[8] начала XXI века: «Сотни тысяч нынешних мошенников, киллеров, проституток, родителей, бросающих своих детей, взяточников, коррупционеров, олигархов, политиков, торгующих интересами Родины, были комсомольцами, коммунистами, членами профсоюза. Все они учились в советских школах, институтах, университетах, слушали политинформации, проходили курсы политучёбы… И что самое страшное – они воспитывались в советских семьях». (О. Алексеев «Господи, прости!», РД, 25.01.2009 г.)

Пустота в душах, оставшаяся от советских времён, если не наполняется Богом, заполняется известно кем – ещё более злейшими бесами!

Процитированный нами абзац – страшен. Реалии нашего времени в большой степени подтверждают истинность этого абзаца, и, надо полагать, многие прозорливцы уже в 1980-х гг. могли это предвидеть (как апофеоз окружающей нас действительности, прозвучала стрельба в Керченской школе осенью 2018 года). Следует заметить, что моральная и нравственная планка населения России в предвоенное (перед Великой Отечественной войной) время была гораздо выше, чем сейчас[9], и процитированный нами страшный абзац ещё не мог иметь места в 1941 году – по прошествии только лишь двадцати четырёх лет после 1917 года.