Государственный строй Монгольской империи XIII в.

Алтай. Далее к западу на пути Джучи лежали Алтайские горы. Их завоевание традиционно объясняется богатством недр. Алтай был одним из центров железорудного производства с давних времен. В XIII в. там обитали телесы и теленгуты — кочевые скотоводы и охотники, которых многие авторы считают прямыми потомками древних тюрок[53]. Алтайцы, как и кыргызы, подчинились монголам без сопротивления[54]. А ведь в конце XII в. найманское ханство охватило их владения с трех сторон, но покорить не смогло[55]. Значит, дело не в слабости или боязни телесов перед пришельцами. Здесь уместно вспомнить, что племена Алтайской горной страны составили ядро-первого Тюркского каганата. Именно алтайские тюрки-туцзюэ в 40–50-х годах VI в. вышли из горных долин и степных предгорий и, разгромив жужаней, положили начало державе Ашина. Именно эта местность считалась личными, заповедными землями, священной прародиной восточнотюркских каганов в VI–VII вв. Если принять выдвигаемую в этой книге идею государственных традиций (в том числе древнетюркских) в Монгольской империи, то следовало бы ожидать от монгольского правительства демонстративной оккупации Алтая как законного домена «тюрко-монгольского» кагана. Ничего необычного в этом нет. В истории тюрок-туцзюэ имеется прецедент.

Как известно, каганский род Ашина велся от хуннов, а исконной хуннской территорией считался Ордос [Бичурин, 1950, т. 1, с. 44, 45, 48, 220; Материалы, 1968, с. 127]. Поэтому китайские летописи называли его «родиной туцзюэ», «древней страной туцзюэ» [Грач, Потапов, 1964, с. 69]. Алтайские тюрки, разбив жужаней, сразу заняли Ордос, подчеркивая тем самым преемственность своего каганата от государства шаньюев. В Ордосе было постоянное местопребывание Мухана — фактического создателя тюркской кочевой империи, там же находятся могилы первых каганов [Liu Mau-tsai, 1958, с. 119, 153, 204]. Однако доменом оставался Алтай.

Аналогичным образом поступили в XIII в. и монголы. Доменом «золотого рода» оставалась Монголия, но одной из первоначальных внешних акций было присоединение к империи домена предшествующей державы, объединявшей всех кочевников, т. е. Тюркского каганата. В таком случае невозможно допустить мысли, чтобы Алтай воспринимался монголами как чуждые, завоеванные земли. И в самом деле, он имел в империи статус «фули», т. е. «внутренней территории» [Далай, 1975, с. 200][56]. Дальнейшая судьба телесских кочевий демонстрирует их особый статус в Монгольской империи.

Если царевичи Джучи и Чагатай получили от отца громадные уделы с обширными пастбищами, богатыми городами, оживленной торговлей, а Толуй, как мы уже говорили, унаследовал родные монгольские степи, то наследнику престола Угедэю Чингисхан выделил сравнительно небольшой и бедный алтайский регион[57]. А ведь Угедэй как сын от главной ханши мог бы рассчитывать на большую долю. Полагаю, что отдача Алтая в управление будущему каану может трактоваться как символическая демонстрация восприятия Чингисханом древнетюркского наследия. Ведь и «у тюрок был закон предоставлять Золотую гору (т. е. Алтай. — В. Т.) в распоряжение главного кагана» [Феофилакт Симокатта, 1957, с. 161]. Как только Угедэй вступил в 1229 г. на престол, его удел автоматически вошел в Коренной юрт [Kaluzynsky, 1970, с. 154; Ta'rikh, 1912, с. 31], где и превратился в «фули», домен[58]. После этого на Алтай распространился прямой сюзеренитет центрального правительства, которое рассматривало эту территорию в качестве пограничной области [Кычанов, 1963, с. 62; Рашид ад-Дин, 1960, с. 162; Hsiao Ch'i-ch'ing, 1978, с. 58].

Итак, в 1208 г. Джучи присоединил второй (после Хакасии) исторический очаг центральноазиатской государственности.

Прииртышье. За Алтаем лежала иртышская лесостепь (Восточный Казахстан, юг Западной Сибири) — бывшее местопребывание последнего по времени государства, сложившегося непосредственно после распада древнетюркской державы — Кимакского каганата. Утратив ведущее положение в XI в., кимаки попали в подчинение к кыпчакам, но не растворились в их среде. Имеются сведения источников о событиях XII–XIII вв., где неоднократно фигурирует племя йемеков (имаков, яньмо, т. е. собственно кимаков) [Агаджанов, 1969, с. 162; Ахинжанов, 1970, с. 49; 1976, с. 88, 89; История Казахской ССР, 1979, с. 53; Насави, 1973, с. 87; Tabakat-i-Nasiri, 1881, с. 1172]. Именно племя йемеков являлось основным в кимакском государстве [Кумеков, 1972, с. 39–41]. После развала каганата одна часть йемеков откочевала с кыпчаками на запад и с тех пор фигурировала в источниках как одно из кыпчакских племен, другая же продолжала жить на Иртыше [Кумеков, 1972, с. 128–129].