Государство против революции

В СССР бродяжничество, так же как и тунеядство и попрошайничество, считалось антисоциальным поведением и подавлялось прежде всего силовыми методами. Постановлением ВЦИК и Совнаркома от 26 августа 1929 года «О мероприятиях по ликвидации нищенства и беспризорности взрослых»[279] были установлены меры, направленные на перевоспитание бродяг и попрошаек. Их отлавливали и распределяли по категориям. Затем решался вопрос об их дальнейшем устройстве: направлении на работу, учебу, в социальные учреждения для нетрудоспособных или по прежнему месту жительства. Родственники безработных были обязаны содержать их.

Для тех, кто сопротивлялся, были созданы учреждения и трудовые сельскохозяйственные колонии. Эта деятельность в основном была поручена Народному комиссариату внутренних дел.

Таким образом, и те, кто рвался заполучить достойное жилье, и те, кто бежал от него, оказались под плотным контролем государства. Власти сумели взять под контроль возможность передвижения и выбор места жительства. Заработать квартиру было невозможно. Стать большим начальником или героем мирного или ратного труда было не только малореально, но и опасно. Распределение квартир осуществлялось в зависимости от заслуг фактически произвольно, поскольку системных законодательных актов, регулирующих распределение жилья, в те поры не было. Не было ни очередников, ни первоочередников, ни внеочередников – они появились чуть позже.

Квартиру можно было получить только за лояльное поведение по отношению к непосредственному начальству и властям вообще. Для этого необходимо было проявлять общественную и политическую активность, горячо и публично поддерживать все решения партии и правительства. Можно было еще написать донос на своего соседа по коммуналке, надеясь получить освободившуюся после него комнату. Трудно сказать, насколько широко было распространено это явление, но примеры точно были. Впрочем, все эти потуги получение желаемого жилья не гарантировали.

Безусловно, такие обстоятельства, в которых находилось большинство горожан, несли в себе мощный воспитательный эффект.

Люди отучались жить в условиях свободы и с радостью перекладывали ответственность за свою жизнь на начальство, осознавая свою беспомощность. Механизмы власти оставались для них тайной за семью печатями, а управленческих институций они боялись. Оставалось только ждать приказов свыше и исполнять их. Не все люди, конечно, но большинство, оценивая ситуацию, не рисковало выделяться из общей массы.

Поэтому вряд ли можно говорить о воспитании нового советского человека. Скорее речь шла о стремлении опереться на крайне консервативную крестьянскую психологию, тем более что большинство рабочих и мещан еще очень недалеко ушли от крестьянской культуры.

Воспитание трудом

Со времен Чарльза Дарвина[280] труд считается мощным воспитательным средством, способным даже обезьяну превратить в человека. Правда, никто не заставлял обезьяну взять в руки палку и превратить ее в орудие производства. Скорее всего, ей пришлось это сделать самостоятельно ради выживания в сложившихся жизненных обстоятельствах.

Марксистско-ленинское учение предполагало воспитание нового человека с использованием исключительно принудительного труда. Придя к власти, большевики первым делом ввели трудовую повинность, закрепив ее в принятой в январе 1918 года Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа и Конституции РСФСР 1918 года[281]. По мнению Владимира Ильича, при социализме труд обязательно должен основываться на принуждении при регулирующей роли государства. «Субботники, трудовые армии, трудовая повинность – вот практическое осуществление в разных формах социалистического и коммунистического труда»[282].

Однако ни всеобщая трудовая повинность, ни милитаризация труда, ни трудовые армии, ни концентрационные лагеря, ни тюрьмы не смогли преодолеть развал производства, падение производительности труда, распад хозяйственных связей и деградацию общества.