Государство строгого режима. Внутри китайской цифровой антиутопии

Согласно официальным отчетам, вдобавок к этому IJOP опирается на такую информацию о гражданине, как обладание транспортными средствами, состояние здоровья, состав семьи, банковская и юридическая истории. Сотрудники полиции и местные чиновники также обязаны предоставлять в IJOP информацию о любой деятельности, показавшейся им «необычной» или же «имеющей отношение к общественной стабильности», если заметят что-то подозрительное во время обхода домов и работы с населением. Один из респондентов рассказывал Human Rights Watch, что, например, в IJOP передавалась информация о людях, которые владеют большим количеством книг, если этому не давалось объяснения (например, работа учителем).

Используя искусственный интеллект, IJOP начал «подталкивать» подозреваемых или потенциальных преступников к дополнительным проверкам со стороны полиции и государственных органов. От полиции требовалось принять меры сразу же после получения оповещения. Иногда сотруднику приходилось в тот же день нанести подозреваемому личный визит, посадить его под домашний арест или ограничить передвижение в пределах определенного периметра. Иногда это означало полноценное задержание или арест.

Одна из систем отслеживала покупку удобрений, которые можно было использовать для изготовления взрывчатки.

«Если человек обычно покупает всего пять килограммов химических удобрений, а потом вдруг начинает покупать по 15 килограммов, мы отправляем патруль и проверяем, как он их использует», – рассказал китайским СМИ сотрудник исследовательской службы полиции.

Когда летом 2016 года Майсем предписали пройти курс по основам гражданственности, именно система безопасности предположила, что в Турции девушка могла попасть под влияние «радикальных» идей и взглядов.

«Но проблема была в том, что я ничего знала наверняка, – рассказывала Майсем. – Откуда мне было знать, сколько на самом деле у полиции информации обо мне? Может быть, их системы не так хороши, как они заявляют? Правительство заставило меня сомневаться, потому что действовало скрытно. Заставить сомневаться – все равно что испугать. Лучше допустить, что они наблюдают за тобой, и вести себя хорошо».

Так и работал паноптикон.

[ ]

Беседуя с Майсем и взяв интервью у множества других уйгуров, я понял, что IJOP, судя по ее охвату и миссии, превращается скорее в полицейскую ловчую сеть, нежели в способ принимать эффективные меры по противодействию терроризму. Позже благодаря Абдувели, у которого везде были свои люди, я получил доступ к архиву, содержащему десятки конфиденциальных документов коммунистической партии на китайском языке. Они позволили глубже, чем когда-либо, проникнуть в механизм работы правительства. Документы, опубликованные двумя пакетами, которые журналисты назвали «Синьцзянские документы» и «Китайские депеши» (англ. «China Cables»), разошлись среди журналистского и дипломатического сообщества.

«Однажды кто-то скинул мне эти документы [«Китайские депеши»] по WhatsApp, – рассказывала мне уйгурка Асие Абдулахеб, которая помогла их обнародовать. Абдулахеб жила в Нидерландах, получив гражданство этой страны после своего бегства из Синьцзяна в 2009 году. – Я активно выступала в социальных сетях в поддержку уйгуров, и кто-то прислал [документы] мне, потому что у меня был активный профиль и я могла распространить информацию».

Абдулахеб, прежде работавшая в правительстве Синьцзяна, не беспокоилась о том, что ее имя попадет к властям: как известная медиаперсона она была защищена от их возмездия.

«Я поняла, насколько важны эти документы, и опубликовала их в твиттере. Но, к моему удивлению, никто не обратил на них внимания», – вспоминала она.

По крайней мере, поначалу.

Абдулахеб начала показывать документы исследователям и журналистам. Теперь те же самые онлайн-инструменты, с помощью которых китайское правительство угнетало свое население, использовались для разоблачения его злодеяний.

Синьцзянские утечки произвели фурор. Они помогли приподнять завесу над властным аппаратом, обнажив мышление и процессы принятия решений китайского руководства в Синьцзяне. Кроме того, они свидетельствовали, что даже в рядах самого правительства есть несогласные. А иначе зачем государственному чиновнику, рискуя тюремным заключением и даже казнью, сливать документы Абдулахеб, а значит, и иностранным СМИ?

Оперативные сотрудники китайской разведки немедленно начали строить козни против Абдулахеб и ее семьи.

«Моему бывшему мужу позвонил старый друг из Синьцзяна. Он убеждал его приехать в Дубай и встретиться с ним», – рассказывала Абдулахеб.

Сначала они решили, что это плохая идея. Но друг настаивал, предлагая оплатить билет и проживание в гостинице.

Наконец бывший муж Абдулахеб согласился. Когда он прибыл в Дубай, в отеле его встретили сотрудники китайской службы безопасности. Они его ждали.

«Мы знаем, кто ты такой. У нас много своих людей в Нидерландах, и мы можем достать тебя, – сказал, по словам Абдулахеб, один из оперативников. – Здесь, в пустыне, мертвецов закапывают и никогда не находят».