Государство строгого режима. Внутри китайской цифровой антиутопии

Каждую неделю декламируя пропаганду на курсах по основам гражданственности, Майсем все больше погружалась в паранойю. Но не потому что за ней наблюдали люди… А потому что за ней наблюдали машины, расчетливые и бесчувственные. Насколько всезнающей и сообразительной была компьютерная система, постоянно надзирающая за ней? Видела ли машина ее аккаунты в соцсетях, действия в смартфоне и текстовые сообщения?

«Когда ты отрезан от информации, от правды, ты находишься в постоянном состоянии „угадайки“ и начинаешь повсюду видеть опасность, – говорила мне Майсем. – Ты действительно не знаешь, кто наблюдает, кто подслушивает, кому можно доверять. Твои друзья, твоя семья – даже они могут оказаться теми, кто хочет тебя предать».

Глава 13 Приглашаем в концентрационный лагерь!

Кашгарский район – передовая в борьбе с терроризмом и поддержании социальной стабильности.

Си Цзиньпин

В августе 2016 года слухи поползли по всему Кашгару, как тараканы. Один раз на улицы высыпали полицейские формирования – их было необычайно много. В другой – бронированный автомобиль припарковался на углу, а солдаты выстроились возле него, всматриваясь в прохожих. На кашгарских перекрестках появлялось все больше и больше «удобных полицейских участков». В Урумчи, где Майсем иногда совершала пересадку на рейс в Анкару, их число превысило 950.

«Грядут перемены», – говорили друг другу люди. Ходили слухи, что коммунистическая партия нуждается в более жестком и волевом руководстве.

Гуляя по Кашгару, Майсем замечала, что старые кварталы, где жили ее друзья, неожиданно оказывались огорожены заборами. Они превратились в гетто: жителям приходилось предъявлять удостоверения личности, чтобы попасть внутрь и выйти наружу. «Строители появились внезапно, без всякого предупреждения, и за ночь обнесли кварталы заборами. Жители проснулись, не понимая, что произошло», – рассказывала Майсем.

Приобретение простых предметов домашнего обихода, таких как кухонная утварь и продукты питания, стало настоящим испытанием. В один прекрасный момент продавцам ножей пришлось выложить тысячи долларов за аппарат, превращающий фотографию на удостоверении личности, национальность и адрес в QR-код, который наносили лазером на лезвие ножа перед продажей клиенту. Это служило мерой предосторожности на случай, если террорист воспользуется ножом при нападении.

«Но ведь хуже уже не будет», – говорили люди Майсем. Правительство задействовало уже все свои способы надзора, рассуждали они. Разве можно как-то еще ограничить свободу народа?

Во время занудного урока пропаганды, на котором сидела Майсем, преподаватель начал рассказывать о перестановках в руководстве Синьцзяна.

«Наш регион возглавит Чэнь Цюаньго, – сообщил он. – Достопочтенный командир, он поведет нас на бой против трех пороков – терроризма, сепаратизма и религиозного экстремизма».

О прибытии Цюаньго услышала и мать Майсем. «Приезжает новый руководитель», – сказала она в тот вечер.

«Партийный товарищ, работал в Тибете, – ответил отец Майсем. – Управлял там службой безопасности».

Тибет, по большей части буддийский регион, лежащий к югу от преимущественно мусульманского Синьцзяна и прозванный «крышей мира» за расположенные в нем исполинские Гималаи, в предыдущие пять лет пережил жестокие репрессии. Трем миллионам человек, которые населяли Тибет в период правления коммунистической партии, начавшийся в 1951 году, пришлось очень тяжело. В те времена Китай захватил и аннексировал регион, а затем отправил в изгнание его харизматичного духовного лидера Далай-ламу.

Чэнь Цюаньго, основоположнику системы «удобных полицейских постов» в Тибете, было около шестидесяти лет.

Чэнь служил артиллеристом в армии, затем работал на автомобильном заводе. Он пришел в политику в весьма юном возрасте и в 1990‐е стремительно вознесся по карьерной лестнице, каждый год получая повышения, – выдающееся достижение на беспощадном политическом поприще Китая. Один уйгур, встречавшийся с Чэнем на конференции по безопасности, рассказывал мне о его расчетливости и суровом нраве. Он не прощал ошибок.

Каждый день после обеда Чэнь имел привычку плавать в бассейне, но вообще известно о нем было мало. Он был скрытен и редко появлялся в публичном поле, даже по меркам непрозрачной китайской политики.

«На публичных мероприятиях Чэнь показывается в образе типичного партийного работника: зачесанные назад угольно-черные волосы, несколько вытянутые черты лица и склонность к произнесению длинных речей с вкраплениями малопонятного партийного жаргона. Несмотря на сорокалетнюю карьеру Чэня, среди его официальных речей не удастся найти ни одного яркого лозунга, шутки или анекдота, которые можно было бы ему приписать», – сообщает гонконгская газета South China Morning Post.

Однако в Синьцзяне, в столице которого, Урумчи, он обосновался с 29 августа 2016 года, его уже хорошо знали.