Государство строгого режима. Внутри китайской цифровой антиутопии

Покончив с угрозами, оперативники попытались убедить его взломать компьютер Абдулахеб: «Они дали ему USB-флешку и сказали: „На этой флешке есть видео и фото твоей семьи в Китае. Вставь ее в компьютер, и сможешь увидеть свою мать“».

Ее бывший муж предположил, что флешка содержит хакерскую программу, которая даст оперативникам доступ к компьютеру Абдулахеб.

«Он вернулся в Нидерланды и рассказал нам, что произошло. Мы позвонили в полицию и отдали флешку в управление безопасности». Власти удалили вредоносный софт и позже вернули им флешку.

Тем временем в интернете семье Абдулахеб угрожали расправой.

[ ]

Слитые документы, охватывавшие период с 2013 по 2017 год, стали именно той разорвавшейся бомбой, которая была нужна мне, чтобы проникнуть внутрь ужасающей системы IJOP. В основном документы были скучноватыми: в них перечислялись подозрительные лица, о которых было сообщено через платформу совместных операций, и указывалось их местонахождение. Например, в одном из попавших ко мне документов «Китайских депеш» говорилось о «24 412 подозрительных лицах, включая 16 354 в Кашгаре, 3282 в Хотане, 2596 в Кэчжоу и 2380 в Аксу». Но на самом деле эти списки были настоящим сокровищем.

«Каждый раз, когда встречаете студента с идеологическими отклонениями или патологическими эмоциями, оцените ситуацию и действуйте соответственно», – гласил один из документов, который мне удалось получить.

«Студенты» – специальный термин для обозначения заключенных лагеря: «Создавайте и укрепляйте тайные силы, действуйте исходя из информации и не допускайте, чтобы студенты организовывались и создавали проблемы».

«Укрепляйте тайные силы», по-видимому, означало, что охранники лагеря должны были убеждать заключенных шпионить друг за другом.

«Зоны общежитий и классные комнаты должны быть полностью покрыты устройствами наблюдения. Абсолютно никаких слепых зон».

Далее следовали инструкции о том, как «очистить идеологический настрой» студентов.

«Эффективно разрешайте идеологические противоречия и работайте над негативными эмоциями, – говорилось в одном из документов. – Помогите студентам осознать незаконность их прошлого поведения, преступной активности и других опасных действий. Важную роль в исправлении играет психологическая помощь».

В документах говорилось и о том, как осуществлять контроль и следить за населением вне лагерей, в таких городах, как родной для Майсем Кашгар.

«При развертывании „Интегрированной платформы“, – советовали в документах, – используйте технические средства для осуществления непрерывного наблюдения за семьями и неизвестными лицами в домохозяйствах. Используйте вышеупомянутые технические средства в ходе расспросов, расследований и всестороннего решения проблем».

Документы призывали сотрудников полиции собирать дополнительные сведения о гражданах, признанных «неблагонадежными» в рамках системы социального рейтинга, внедренной в Синьцзяне, а затем вводить информацию в систему, которая определяла, следует ли их превентивно задержать и отправить в лагерь.

Система предотвращения преступности, или «предиктивный полицейский контроль», как ее официально называли, была результатом работы алгоритма ИИ, определяющего будущих нарушителей закона. Государственная система IJOP уведомляла сотрудников полиции, когда находила подозреваемого в преступных намерениях, и призывала провести дополнительную проверку или задержание. Наличие родственников за границей, молитвы, посты и участие в религиозной деятельности – все перечисленное указывало на будущего преступника. Уйгурские беженцы сравнивали происходящее с фильмом «Особое мнение», основанном на одноименном рассказе (1956) Филипа Дика о комиссаре полиции из агентства допреступности, расследующем дело о человеке, который должен совершить убийство в ближайшую неделю.

Но насколько глубокой была слежка? Вскоре на свое место встал и этот кусочек пазла. Нидерландский хакер Виктор Геверс обнаружил массивы данных, содержащих информацию о том, за кем осуществлялся надзор. По непонятной причине они находились в публичном доступе в нарушение всех правил конфиденциальности по отношению к людям, за которыми велось наблюдение. Благодаря этому я сумел понять, какая именно информация подлежала сбору.