Государство в пути. Институциональное строительство Палестины или политическая афера

Без исключения арабские племена были связаны между собой «кровным родством», или, как это еще называл Ибн Халдун, «асабией»[61]. Здесь важно отметить, что племенная общественная формация не подразумевает традиционного марксистского соотношения между способом производства и политико-идеологической надстройкой[62]. Действительно, отсутствие «способа производства» в этой племенной формации не отрицает его культурного проявления или политической структуры, ассоциированной с ним, которые могут к тому же принимать различные формы.

После смерти пророка Мухаммеда потенциал асабии сыграл важную роль в создании империй таких династий, как Омейады в VII–VIII вв. и Аббасиды в VIII–XIII вв., а также в образовании Оттоманской империи, взявшей под контроль большую часть арабского мира в XVI–XVII вв. и управлявшей им на протяжении четырех столетий[63].

Именно ислам в конце средневековья сумел вновь создать сильную империю (Османскую), которая вернула под свой контроль почти все земли халифата и в глазах просвещенных европейцев XVIII–XIX вв. стала своего рода эталоном классической восточной деспотии.

Таким образом, несмотря на то что халифат оказался не слишком жизнеспособным, исламская государственность устояла и восторжествовала, а на территории халифата и после его крушения, за редкими исключениями вроде Испании, сохранилась именно исламская государственность, дожившая в этом своем качестве до наших дней и не собирающаяся сдавать позиции и сейчас. Со времен халифата в исламском мире не было вакуума власти, так как арабские государства были институционализированы в рамках жестких властных структур.

Как и в западной политической мысли, в исламе не существует единого понятия государства, так как оно толкуется по-разному в соответствии с различными идеологическими установками конкретных мыслителей и политических сил.

Так, своеобразную позицию (скорее всего, сформулированную на основе идей Шариати и Хомейни) занимает российский деятель Джемаль[64], который считает, что Мухаммед основал в Медине не государство, а джамаат. Отсюда он вывел, что, во-первых, кораническая оценка в общих чертах совпадает с ленинской трактовкой государства как аппарата насилия, а потому не может быть никакого «исламского государства».

Во-вторых, исламский политический джамаат является полным аналогом и синонимом большевистских советов[65]. Подобные идеи циркулируют в определенных интеллектуальных кругах.

Поскольку ни в Коране, ни в Сунне нет ни одного упоминания о государстве, а Пророк не основывал и не строил государства в том виде, в каком его сегодня мечтают возродить сторонники исламской государственности, он ничего не говорил о характере государственной власти в умме после своей смерти, постольку большинство современных мусульманских идеологов придерживались антихалифатских позиций и, как, например, Мухаммед Икбал (общественный деятель времен Британской Индии), склонялись к республиканской форме правления. Допускалось сохранение института халифа, но влияющего исключительно на духовную сферу. Оправдать разделение духовной и светской исполнительной власти мусульманским правом затруднительно, поэтому реформаторы считали необходимым передать властные функции парламенту, так как идея народовластия содержится в самом исламском учении[66].

Примечательно, что в постколониальный период истории в зависимых и тем более слабо зависимых странах региона независимые государства вообще не возникали заново, а, как правило, под влиянием метрополий, изменяли свой характер, и в частности форму правления. Так впервые на арабском Востоке в XX в. появились республиканские формы правления, до того там абсолютно неизвестные. Появилось независимое от властей судопроизводство европейского типа, хотя во многих арабских странах параллельно функционировал и традиционный суд. В регион также проникла идея разделения властей, индивидуальных свобод, принцип гражданского общества, феномен правового государства – ранее о существовании, которых в арабском мире и не догадывались. Там же, где период колониальной администрации был недолог, определяющим фактором являлась политическая ориентация родной властной элиты.

Вообще, большую часть концепций мусульманских теоретиков, имеющих отношение к государственному исламу, относят к трем течениям исламской политико-правовой мысли – традиционализму, модернизму (берущему начало с идей Абдо[67]) и фундаментализму. Отдельно отметим общинный ислам, который вовсе отрицает исламское государство, а также джихадизм, выступающий в качестве практики исламского фундаментализма[68].

Таким образом, «гибкость» ислама в зависимости от социально- политических условий институционализации властных отношений в отдельно взятых регионах Ближнего и Среднего Востока теоретически должна позволить сформировать наиболее рациональные системы политических институтов.