Государыня

   — О нет, матушка, Литва — шапка при кафтане. Так‑то, родимая. Сто пятьдесят лет назад, как раз при Иване Даниловиче, коего Калитой величали, Русь могла бы отделить кафтан от шапки. Тогда Литва дюже ослабела. Скончался великий князь Гедимин. Его брат не сумел укротить норов сыновей усопшего. Их было восемь. Как встали они на уделы, так Литва и рухнула. Но ни Иван Калита, ни его послы ничего не сделали, чтобы отобрать исконные русские земли у Литвы. А тут и распад на уделы был недолгим. Нашёлся в Литве князь с железной волей и таким же кулаком — один из восьми сыновей Гедимина. Имя ему Ольгерд. Он был православным христианином и женился на православной витебской княжне Христине. Ольгерд потребовал от братьев полного подчинения ему. Всякие попытки бунтовать жестоко пресекал. Два брата, Наримант и Явнутий, бежавшие из Литвы к рыцарям, были схвачены, заточены в подземелье, там и преставились…

Слушая доброго человека Ангелова, Елена убеждалась в том, что её желание добиться воссоединения русских земель с отчиной никем из умных людей не может быть осуждено. Она часто смотрела в окно тапканы и все ждала, когда же, наконец, ступит на родную землю. Почувствует ли она это? Ведь тут, в лесных просторах, не сохранились рубежи, обозначающие державы. Теперь они смещены за Смоленск, под Вязьму. А на юге они где‑то за Киевом. «Господи, какая страсть! Сколько россиян живёт под чужедержавцами!»

Кони бежали ровно и убаюкивали. В какие‑то мгновения Елена проваливалась в дрёму. Микола Ангелов увидел это, понял, что пора прекратить беседу, и умолк. Елена не заметила этого. Сморённая усталостью минувшей бессонной ночи, она уснула.

Через несколько часов, когда Елена уже выспалась, утолила голод и вновь попросила Ангелова продолжать рассказ о прошлом Литвы, поезд княгини догнал конный отряд литовских воинов во главе с самим гетманом Николаем Радзивиллом. Слуги Елены вместе с воинами только что начали ставить шатры на высоком берегу Немана, вёрстах в пятнадцати от Новогрудка, когда к лагерю на берег реки вылетела конная сотня литовских воинов. Елена в окружении приближенных стояла на берегу и любовалась заречными далями. На сердце у неё было легко и радостно: кони примчали её тапкану на русскую землю. Литва, которая пока ничем не согрела её, осталась позади. Елена понимала, что это лишь её благие домыслы, и появление гетмана Радзивилла развеяло её радужные грёзы. Гетман спешился и подошёл к княгине.

   — Государыня, уделите мне немного времени наедине, — попросил он.

Красавец гетман смотрел на Елену непринуждённо и несколько свысока. Тайные мысли его были грешны. Он‑то обуздал бы эту дикую русскую «лошадку». Елена поняла его внутреннее состояние, усмехнулась и сухо ответила, глядя на него холодным взглядом:

   — Гетман, не обессудьте. У меня к вам одно пожелание: или вы говорите в присутствии моих приближенных, с чем приехали, или я благословляю вас в обратный путь.

   — Но это тайна, государыня, как можно при всех! — заявил гетман.

   — Вот и возвращайтесь со своей тайной в Вильно. — Елена отвернулась от Радзивилла и подошла ближе к крутому берегу.

Николай Радзивилл в душе преклонялся перед Еленой, не раз думал, что великий князь Александр недостоин этого сокровища. Но он всегда оставался гетманом — военной косточкой — и, получив повеление великого князя вернуть государыню в Вильно любой ценой, шёл к исполнению его воли без сомнений. Поэтому он произнёс то, что так или иначе станет ведомо приближенным Елены:

   — Моя государыня, хорошо, я нарушу повеление государя, скажу открыто. Великий князь Александр, ваш супруг, просит вас вернуться в стольный град. К сожалению, выбора у вас нет, — и гетман сделал выразительный жест в сторону сотни воинов.

   — Я так и поняла, гетман, что вы способны на насилие.

   — Но к этому меня вынуждают, — ответил Радзивилл.

Елена смотрела на гетмана Николая спокойно. Её красивые губы затаили насмешку. Она представила себе, какое повеление дал гетману государь, если послал с ним сотню воинов, и удивилась столь опрометчивому решению Александра. «Неужели он считает, что может заставить меня силой исполнить его прихоть? » — подумала Елена. Радзивиллу она сказала:

   — Вы, вельможный пан, пошлите к великому князю гонца, и пусть он передаст, что я готова подождать государя в Новогрудке. Там вместе и решим, возвращаться мне или нет.

   — Но, государыня, надо мною довлеет повеление великого князя. Поймите меня, — настаивал Радзивилл.

   — Нет и нет, не ждите, что я пойму вас, гетман. Потому вы свободны.

Елена направилась к шатру, за нею потянулись придворные.

   — Государыня, я прошу остановиться и выслушать меня, — почти прокричал озадаченный гетман.

К Радзивиллу подошёл канцлер Иван Сапега и сказал ему:

   — Вельможный пан, исполни волю государыни, и это сойдёт тебе в прибыток.

Однако гетман не внял совету канцлера. Он знал, что за повелением великого князя стояли паны рады, канцлер Монивид и епископ Войтех. Это была их воля. Они прежде всего хотели вернуть Елену в Вильно. Они видели в её отъезде опасность для себя.