Готамерон. Часть I (СИ)

— Неправда. Слушай! — Барток подошел ближе. — Говорят, раньше там существовал обычай — по ночам зажигать огни в башнях. Как-то раз в обители гостила труппа жонглеров, гордостью которых был ручной мирквихтт. Летней ночью один из нисмантов как обычно пошел в башню с зажженной лампой. Вырвавшийся на свободу мирквихтт подстерег его на лестнице и откусил голову. Мастер, правда, не растерялся, и перед гибелью успел сжечь зверя заклинанием. С тех пор, летними ночами в башнях иногда загорается огонек. Говорят, что это бродит не нашедший покоя нисмант. Прислушники называют его огнеглавом, потому что лампа ему больше не нужна. Вместо головы у него пылающий череп мирквихтта!

Гримбальд долго молчал. Одно дело легенды, в тени которых всегда были реальные события, и совсем другое — сказки. В байки, рассказанные у костра, он не верил. Упоминания о демонах, дукерах или привидениях звучали так же нелепо, как принудительная «ссылка» кого-то к Ниргалу на рога. Никаких рогов у Ниргала, разумеется, не было, как не было мифических существ, о которых болтали простодушные люди вроде Бартока. Это в былые времена, еще до расцвета империи Меандрия жители песков изображали Ниргала в виде козла или быка, а потом как воина — в доспехах с кривым мечом. Рога тогда долго оставались на его шлеме, а после их заменили капюшоном. Со слов образованного Верфа, это было до того, как злое божество полностью переодели в лазурную мантию и связали руки, превратив в лишенный оболочки образ. Такие сказки чем-то напоминали ему преображение темного бога, состоя из множества анахронизмов и предубеждений, за которыми не было правды.

Барток все это время продолжал сверлить его упрямым взглядом, и ему поневоле пришлось заговорить:

— Не выдумывай. В кеновию никогда не пустили бы жонглеров, а зверь вроде мирквихтта не смог бы подняться по узкой лестнице.

— Я собственными глазами видел огонек в башне, на прошлый новос, когда охотился близ ущелья.

К счастью Барток умолк, когда кончились болотистые рощи и потянулись пашни. Вышагивая по дороге меж двух полей, Гримбальд наблюдал, как из земли на горизонте вырастает форпост наемников. Две деревянные башни, стоящие на земляной насыпи, были отгорожены частоколом. Треугольную крышу одной из них венчал двухцветный флаг с гербами барона Орвальда и леди Поланы. Минуло около часа, прежде чем две пыльные колеи подвели их к сторожевой арке, через которую проходили все торговцы, желавшие попасть в срединную долину. Рядом с частоколом неподалеку стоял бревенчатый домик, возле которого на колодах сидели два наемника. Заметив путников, одноглазый воин тотчас встал и повелительным жестом потребовал их к себе. Гримбальду это показалось странным. Обычно его пропускали без вопросов. Все знали, к кому он идет и что будет, если ему помешать.

— Утро доброе, парни, — поздоровался Барток, вместо руки протянув стражникам мешок.

— Ты опоздал, — пробасил лысый наемник, вооруженный боевым топором. Правая рука здоровяка держалась на кожаной лямке, переброшенной через левое плечо.

Рослый наемник с повязкой на правом на глазу принял мешок из рук охотника, извлек оттуда объемный сверток с печатью, после чего вернул остальное и удовлетворенно промурлыкал:

— Расслабься, Брик. Товар он доставил в целости.

— Какой еще товар? — спросил Гримбальд, наблюдая, как Барток снова прикладывается к бутылке.

— Самый дорогой на Миркхолде, после руды и шлюх, — раздался спокойный голос со стороны.

Из домика вышел ухоженный светловолосый воин в серебристом доспехе. Лицо его излучало уверенность. На тонких губах наемника застыла надменная улыбка. Гримбальд часто видел его на ферме и, благодаря жалобам Грога, знал, на что тот способен. Дистенза был военным дезертиром и, судя по всему, недостаточно умным, поскольку не боялся прилюдно дефилировать в доспехах королевского гвардейца. На Миркхолде он чувствовал себя как дома, хоть и появился здесь совсем недавно.

— Передай Палтусу, если он хочет, чтобы мы заказывали больше, в следующий раз трава должна быть чистой. Тимьян и мяту мы курить не хотим, — медленно и с интонацией произнес наемник, швырнув Бартоку мешочек с монетами.

— Ты торгуешь рвотной травой? — выдохнул Гримбальд, наблюдая, как охотник пересчитывает деньги.

— Приторговываю…

— Ты за этим со мной пошел? Глазам своим не верю! Твой отец ночами не спит, чтобы вытравить эту заразу из города, а ты…

— А мне нужны деньги на выпивку, — отсек Барток. — Гримбальд, ты прям святой. Иди к алтарю и помолись.

Брик зычно загоготал в бороду. Одноглазый ему вторил. Дистенза тоже попытался, но смех тотчас перешел в кашель, который тот попытался заглушить, прикрыв рот рукой. На ладонь брызнула кровь. Светловолосый наемник застонал. Гримбальд с презрением осмотрел сборище калек, и хотел было пойти к усадьбе Лендлорда, но дезертир его предупредил:

— Ни шагу дальше, парень! Грога там нет.