Готланд Эрманариха: остроготы в Восточной Европе на рубеже Древности и Средневековья

Двухвековой опыт историко-филологического анализа сюжета о «северных народах», несмотря на достигнутые результаты, свидетельствует о том, что решить эту проблему лишь на основе изучения единственного свидетельства Иордана, содержащего скупой перечень их имен, не представляется возможным. «На данный момент мы не видим независимых данных, которые бы послужили ключом к раскрытию секретов этого списка», — так оценил современный уровень его изучения А.Н. Анфертьев[1407]. Однако одновременно с публикацией столь пессимистической оценки появилась статья М.М. Казанского, впервые попытавшегося проанализировать список «северных народов» у Иордана с точки зрения археолога[1408]. В итоге он пришел к заключению, что только три народа — “Merens”, “Mordens” и “Imniscaris” могут соответствовать средневековым летописным мордве, мере и мещере. Их археологические аналоги он ищет в культурах раннего железного века лесной зоны Центральной России. Однако, на наш взгляд, далеко не все названные М.М. Казанским культуры доживают до времени иордановых «северных народов», например, городецкая прекращает свое существование до рубежа эр, да, и в дьяковской культуре происходят важные структурные изменения, свидетельствующие о появлении в ее ареале балтов. Для установления этнической принадлежности других племен из этого списка, по мнению этого исследователя, нет сколь-нибудь надежных данных и еще меньше соответствий с данными археологии[1409]. С последним выводом следует согласиться, но, пожалуй, за одним исключением — это “Rogas Tadsans”, упоминаемые Иорданом сразу же за “Imniscaris” — мещерой.

Этот этноним встречается во второй части списка «северных народов», скорее всего, связанных с Поволжьем. Он упоминается Иорданом вслед за “Imniscaris” — «мещерой» и в различных рукописях передается в формах “Rogas Tadsans”, “Rogans Tazans”, а также “Rogastadsans”. Большинство исследователей видели в них какой-то финно-угорский народ или даже конкретно угров со ссылкой на наличие близкой по названию р. Урга в бассейне Суры[1410]. Другие усматривают в “Rogas” имя восточно-германского племени ругов/ругиев, иногда входивших в готскую коалицию, но чаще действовавших самостоятельно[1411]. Некоторые находят в них готскую форму имени робасков (Ptolem., III.5.10) или даже гибридное сложение из и-a. “*roka-” (“*rauka-”) «светлый», «белый» и гот. “stadja” — «берег» = «Белобережье»[1412].

Нам, представляется, сейчас появляется возможность более надежно идентифицировать “Rogas Tadsans”, исходя из известной лингвистической гипотезы Й. Маркварта[1413] и данных современной археологии. Й. Маркварт и его последователи считали, что иордановы “Rogas Tadsans”, скорее всего, восходят к гот. “*Raúastadians” с весьма прозрачным значением «обитатели берегов Ра», т.е. Волги[1414]. Важно, что этих «жителей Поволжья» почти всегда локализуют на Средней Волге. На этом основании представляется возможным идентифицировать известных Иордану “Rogastadsans” — «обитателей берегов Ра» — с этносом, оставившим в Самарской Луке группу памятников позднеримского времени типа городища Лбище. Это, как впрочем, и другие недавно открытые укрепленные и не укрепленные поселения на Средней Волге, были заселены пришлым с юго-запада населением. Судя по самым поздним хроноиндикаторам, они доживают здесь до начала V в. Самарские поселения типа Лбище содержали весьма своеобразный культурный комплекс, в котором, несомненно, присутствовали элементы не только позднезарубинецкой, но и центральноевропейских пшеворской и вельбарской культур, прежде всего, характерная посуда (рис. 24, 1—8)[1415]. Как известно, распространение последней в Восточной Европе, так или иначе, связывают с миграцией готов или других «восточных германцев» из Южной Прибалтики в Северное Причерноморье[1416]. Так, на Старомайнском городище выявлены свидетельства существования германской домостроительной традиции, в том числе большой «длинный дом». Другие находки, неизвестные в предшествующих местных культурах (железные наральники от плугов, кузнечные инструменты, характерные биконические пряслица, булавки, фибулы, пряжки (рис. 24, 9—19) также вполне определенно указывают на западные и юго-западные истоки ядра культуры народа, оставившего на Самарской Луке древности IV—начала V в. Хозяйственный уклад этого населения также был близок Черняховскому и пшеворскому. Недавно специалисты обратили внимание на конструктивные особенности и технологию изготовления железных орудий труда (проушных топоров, наральников, серпов), а также весьма специфический набор кузнечного инструментария именьковской культуры[1417]. Они не имеют местных корней, но обнаруживают прямые аналогии в Черняховской культуре.