Гоу-гоу

— Ник, я не удивилась бы, узнав, что и этот наш с тобой разговор записывается на камеру. — Она безадресно помахала ручкой: — Филя, Вано, привет! Прости, Ник! С кем поведешься, от того и наберешься. Ник, ты, наверное, думаешь, зачем я упомянула про синяк, чтобы сбить тебя с толку? Нет. Я не уверена в его происхождении, но предполагаю, что оно не героическое. Скорее всего, после того, как спортсмен ушел, у Фили случился припадок, который у него непременно происходит в минуты поражений или побед. Падая, он, очевидно, ударился. Подергивание глаз на последних кадрах — в пользу этой версии. Подобное также случилось в нашу первую… Нет, Ник, это уже выше меня, прости, довольно!.. — Оля нервно рассмеялась. Казалось, еще немного, и смех перейдет в плач. Но это состояние быстро прервалось: Оля встрепенулась, прислушиваясь к шуму: — Это Филя.

Было слышно, как подъехала машина.

7

Филимон выглядел слегка подшофе. Видно, проводы удались на славу, и провожавший все еще оставался во власти минувшего мероприятия: речь его была излишне торжественна и витиевата, движения резки, отчего в очках то и дело мелькали отражения каминного огня и света декоративных настенных фонарей, сделанных под манер игрушечных факелков. Артур молчал и улыбался словам отца. Ввиду позднего часа (было далеко заполночь) четыре бокала шампанского фуршетом, «на сон грядущий», завершили вечер встречи старых друзей и «представителя дерзкого поколения», как охарактеризовал Филимон Артура.

Перед отходом ко сну Филимон пригласил Ника прогуляться по внешней галерее второго этажа, сооружению, высоко опоясывавшему здание и позволявшему обитателям дома, в хорошую погоду, в полной мере наслаждаться свежим воздухом и панорамой окружающего пространства.

На лестнице, поднимающейся к галерее, они встретились с Вано, который не прошел мимо, куда и направлялся, а развернулся и быстро ушел наверх. Еще некоторое время его шаги слышались где-то на уровне крыши, Никита даже поднял голову на звук, прислушиваясь.

— Не обращай внимания, Ник!

Никита обернулся и очередной раз за этот вечер удивился: перед ним стоял совершенно трезвый человек, без очков, но взгляд был не близорук, а ясен, — это было заметно, несмотря на сумрак, который не могла рассеять большая полная луна в погожем безоблачном небе. И человек обладал внятной, хотя и сумбурной речью:

— Ты знаешь, Ник, иной раз сниться… Ну вот с того места, где он тянет на себя стволы. Медленно. А я смотрю, как спусковые крючки приближаются к гвоздику или щербинке, за которые они должны зацепиться. И думаю: а вдруг не зацепиться… И… не отводя от него глаз, — посмотрит или не посмотрит, заметит или нет? — помогаю пальцем: к щербинке, к щербинке… Глупости, конечно. Какая щербинка! Куча сетей, за ячейки которых невозможно не зацепиться. Эта греза, наверное, выдает мои, как говорят, подкорковые желания, но данное нисколько меня не обескураживает… Потому что это сон. Причем, сон — после события. Но, с другой стороны, скажешь ты, — это и есть я. Остальное, то, что перед тобой стоит, — лживая форма. Нет!.. И в доказательство — один факт, который не имеет отношения к следствию, — так я считаю, — поэтому никому еще не известен. Скажу только тебе, и все. Надеюсь, это останется между нами. А именно: у меня, после того, как Гарри разворотило грудь, случился приступ… Как тогда, у кафе, помнишь?.. Ведь не от радости же!.. Вот где подкорка!..

Никита содрогнулся, и как только подумал о том, что Удав мог заметить его потрясение, то увидел, что перед ним опять стоит пьяный человек, причем, на этот раз его состояние близко к невменяемости: видимо от последнего бокала шампанского окончательно развезло, — как проницательность изменяет Никите!

Они молча прошли по всему периметру галереи и по узкому переходу вошли в коридор, где и находились комнаты для гостей, одна из которых предназначалась Никите.

— Я только успел заглушить мотор… — Филимон тяжело сопел и часто, но мелко отрыгивал. — И отключился. Судя по всему, мы долго плыли по течению. Ты знаешь, я ведь тоже мог погибнуть: выпал бы за борт или лодка бы перевернулась. Представляешь, каково было бы Оля? — сразу два трупа!.. После… Буквально сразу после того, как очнулся, я поклялся не оставлять его жену и ребенка. Хотя у меня были другие варианты. Наклевывалась неплохая партия. Доброй ночи! — Филимон толкнул дверь и пригласительным движением руки указал Никите путь в его покои. — Ты под надежной защитой: здесь через стенку, точно в такой же камере, живет Вано, мой вечный гость и верный друг. Завтра предстоит серьезное мероприятие. Презентация книги одной бездарности…