Говорит Альберт Эйнштейн

— Он пишет… «В такой экономике средства производства принадлежат всему обществу и используются по плану. Плановая экономика, которая регулирует производство в соответствии с потребностями общества, распределяла бы необходимый труд между всеми его членами, способными трудиться, и гарантировала бы право на жизнь каждому мужчине, женщине и ребенку».

— Вы закончили? — спрашивает фрау Дюкас.

— Пожалуй, да, — говорит Бофорт. — Но я всего лишь повторяю слова доктора Эйнштейна.

— Мне ли не знать, — говорит фрау Дюкас. — Я сама печатала эту статью.

— По крайней мере, мы должны составить объективную картину визита агентов ФБР.

— Вам виднее.

— Вы даже не представляете насколько.

Фрау Дюкас собирается уйти.

— Постойте, фрау Дюкас, — продолжает Бофорт.

Он показывает ей папку с ярлыком: «Федеральное бюро расследований. Секция законов о свободе информации и конфиденциальности. Тема: Альберт Эйнштейн. Номер: 61-7099».

Бофорт протягивает ее своему секретарю.

— Проводите фрау Дюкас, — говорит он. — После чего можете бросить эту папку в печь.

— Вы хотите уничтожить это, сэр? — недоумевает секретарь.

— Печь для этого и предназначена, — объясняет ей Бофорт.

Он улыбается фрау Дюкас:

— У директора ФБР все равно останется копия. Пускай. До тех пор пока правительство Соединенных Штатов небезразлично к этому вопросу, никакого дальнейшего расследования против доктора Эйнштейна не будет.

— Вы меня не разыгрываете? — шепчет фрау Дюкас.

— Утром я успел переговорить с президентом. Между нами нет разногласий. Поверьте, Дуайт Эйзенхауэр — человек слова. Что ж, фрау Дюкас, — говорит Бофорт, — обязательно передайте привет Мими и Изабелле.

— С радостью.

— Они очень талантливые, да вообще просто замечательные.

— Это правда, — соглашается фрау Дюкас. — Они на одной волне с доктором Эйнштейном. Я подозреваю, что они, быть может, влюблены в него, самую малость. Впрочем, не только они. Ведь доктор Эйнштейн никогда не был равнодушен к слабому полу.

— Наслышан. А слабый пол — к доктору Эйнштейну. Так или иначе, свободный мир в неоплатном долгу перед ним. Он один из величайших людей, что когда-либо жили.

Раздается звонок.

Секретарь, подняв трубку, цепенеет.

— Сэр? — говорит она. — Это вас.

Фрау Дюкас, большая любительница подслушивать, ненадолго задерживается за дверью.

— Кто? — слышит она; это Бофорт обращается к секретарю.

— Президент, сэр, — отвечает секретарь. — Он спрашивает, как прошла встреча.

До конца 1954 года Альберт и пальцем не пошевелит, чтобы поправить свое здоровье.

По крайней мере, так считает франтоватый доктор Янош Плеш, который подвергает своего пациента всестороннему обследованию.

Когда Плеш спрашивает, беспокоят ли Альберта боли в области сердца, он, конечно, все отрицает.

Доктору ничего не остается, как уложить раздетого до кальсон пациента на кушетку, потом Альберт приподнимается, а Плеш слушает его дыхание.

— В груди побаливает, — признается Альберт. — Почему мне так больно?

— Потому что вокруг вашего сердца набухает мешок, наполненный жидкостью. Это перикардит.

— Правда?

— Можете не сомневаться.

— Мне надо ехать в больницу?

— Необязательно. Но вам нужен покой. Откажитесь от соли и принимайте мочегонное. Хорошо бы еще не курить.

— Не курить?

— Оставляю это на ваше усмотрение.

— Я не могу бросить курить.

— Смотрите сами. Но, пожалуйста, несколько дней просто отдохните дома. Без посетителей. Без работы.

— Еще у меня печень болит, — говорит Альберт.

— О печени можете не беспокоиться — уверяет его Плеш. — Но за сердцем надо понаблюдать.

Передав указания доктора фрау Дюкас, Альберт и сам старается их выполнять. Вместе с тем он настаивает, чтобы ему не мешали отвечать на звонки Мими и Изабеллы, нежно желающих ему скорейшего выздоровления.

Мими никак не может избавиться от мысли, что Альберт подорвал здоровье именно из-за того случая на озере Карнеги.

— Простите, — говорит она. — Это случилось по моей вине.

— Уж сто лет прошло, — подбадривает ее Альберт. — Никто не виноват. А вы тем более.

— Я так перепугалась. Это какая-то нелепая случайность.

— Страх смерти — самый необоснованный из страхов, — говорит Альберт, — потому что, когда ты мертв, ничего плохого с тобой уже не случится. Кстати, Мими, как продвигается ваш проект, от меня еще что-нибудь требуется?

— Просто замечательно, — говорит Мими. — Если вы не возражаете, я бы хотела узнать, сможет ли доктор Оппенгеймер уделить мне несколько минут?

Альберт соглашается посодействовать.

Наконец Мими дозванивается в приемную Оппенгеймера в институте. Но секретарь уверяет, что у того все дни расписаны по минутам.

Прервать подготовку своего проекта Мими вынуждают новости, пришедшие из дома.

В последнее время несчастный Уитни Бофорт сильно недомогает, поэтому врачи переводят его в госпиталь.

На все каникулы Мими с Изабеллой уезжают к отцу в Бофорт-Парк.

Иногда Мими созванивается с Альбертом и играет ему на скрипке. Соната Моцарта для скрипки ми минор, К. 304. Это становится своего рода ритуалом. А Изабелла перенимает у нее эстафету.