Говорит Альберт Эйнштейн

Курт Гёдель тоже поддерживает с ними связь. По его рассказам, Альберт, конечно, очень переживает, что сестры не могут приходить к нему в гости, как раньше, но главным образом его интересует их дальнейшая судьба.

— Он просит присмотреть за вами, в случае чего, — говорит Гёдель. — Он считает вас прекрасными музыкантами. И я с ним соглашусь. Поэтому мой вам совет: постигайте теорию и применяйте ее на практике, пока не придете к совершенству. Как это делает доктор Эйнштейн.

С наступлением осени сестры Бофорт регулярно заглядывают к Альберту на Мерсер-стрит, не пренебрегая сложившейся традицией даже на протяжении холодной принстонской зимы.

Их музыка услаждает его слух.

Мими заводит новую тетрадь для полюбившихся цитат и переписывает туда строки Уильяма Карлоса Уильямса: «Остается лишь одно, во что можно верить: в кого-нибудь, кто кажется красивым».

И:

Альберту

дым костра тополиный уголек

костер сжигает листья

искрами — всплеск багряного дуба

тюльпановое дерево хромовая желтизна

оттенки дуба и гикори

от махогона ясеня зарделись грибы

позолота черного гикори

Мими Бофорт

1954

В пятницу, 17 декабря, в обычный пасмурный день, Мими, Изабелла и Эйнштейн на Мерсер-стрит слушают радиотрансляцию того, как в Вашингтоне президент Эйзенхауэр участвует в церемонии зажжения рождественской елки, знаменуя начало праздничных мероприятий, которые продлятся в течение месяца. Главная елка стоит в окружении 56 подсвеченных деревьев меньшего размера, которые символизируют каждый из пятидесяти штатов, пять территорий Соединенных Штатов и округ Колумбия.

Президент говорит:

— Даже в это счастливое время года мы не имеем права забывать о преступлениях против правосудия, об отказе в милосердии, об оскорблении человеческого достоинства… Мы не смеем забывать и о наших благоденствиях.

— Вы думаете, что все это пойдет Америке на пользу? — спрашивает Мими Альберта.

— По крайней мере, не навредит, — говорит он.

— Что вам подарить на Рождество? — спрашивает Изабелла.

— Карманное радио, я видел в газетах. Транзисторный радиоприемник «Ридженси Ти-Ар-один».

В канун Рождества Мими и Изабелла дарят ему радиоприемник Regency TR-1.

Альберт в свою очередь вручает им по экземпляру своей новой, еще не поступившей в продажу книги «Идеи и мнения».

В каждом он оставил посвящение:

Ваша преданность идеалам и музыка освещали мой путь, и время от времени придавали мне смелости бодро смотреть жизни в лицо. Вы само воплощение Доброты, Красоты и Истины. Без чувства родства с подобно мыслящими людьми, без общения с окружающим миром и вечных исканий и недостижимости на поле искусства и науки жизнь казалась бы мне пустой.

Глядя на Вас, я вспоминаю красоту «Венеры» Боттичелли, выходящей из воды в створке раковины. Как и Венера, Вы прекрасны, потому что не знаете о своей красоте.

В новом, 1955 году доктор Оппенгеймер наконец находит время для Мими.

Радушно встретив, он провожает ее в свой кабинет в институте. За дверью стоит вешалка для головных уборов, на которой висит его широкополая шляпа. При виде шляпы глаза Мими озаряются восторгом.

— Я носил ее еще в Лос-Аламосе, — объясняет Оппенгеймер.

Он высокий и тоненький до хрупкости, на его строгом лице выделяются длинный нос и яркие голубые глаза, одновременно хмурые и проникновенные.

Сидя за своим столом на фоне меловой доски, исписанной лабиринтом уравнений, Оппенгеймер курит сигарету за сигаретой и грызет ногти.

Он нервно поправляет воротник синей рубашки и вдруг вскакивает с места, взметнув тонкими, как спицы, руками, и начинает взад-вперед расхаживать по комнате.

Торопливо и немного истерично он бросает ей пару вопросов об инциденте на озере, но, изменив тон, участливо интересуется самочувствием Эйнштейна. Мими кажется немного странным, что до этого момента он, похоже, так и не справился о здоровье Альберта.

Она рассказывает ему про свой школьный проект.

— Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?

— Спрашивайте меня о чем угодно, — говорит он, проявляя все свое обаяние.

Мими открывает блокнот.

— Что связывает вас с доктором Эйнштейном? — спрашивает она.

— Начнем с того, что и мои, и его предки — нерелигиозные евреи-ашкеназы.

— Вы по-прежнему занимаетесь физическими исследованиями?