Грабитель

— От простуды, — сказал Мейер и освободил одну из капсул от целлофановой обертки. Потом положил капсулу в рот и запил ее водой. Снова зазвонил телефон.

— 87-й участок, Мейер.

— Это Энди Паркер, Мейер. Я все еще слежу за Крэнтцем, просто отмечаюсь. Он сейчас в коктейль-баре с девушкой, у которой сиськи величиной с дыню каждая.

— Какой размер ты говоришь? — спросил Мейер.

— А я, черт возьми, откуда знаю?

— Ладно, не выпускай его из виду. Позвони мне позднее, хорошо?

— Я устал, — сказал Паркер.

— Я тоже.

— Да, но я действительно устал, — сказал Паркер и повесил трубку.

Мейер положил трубку на место.

— Паркер, — пояснил он. — Крэнтц пьет в городе.

— Это хорошо, — сказал Карелла. — Ты не хочешь послать за едой?

— С простудой аппетита не нагуляешь, — отозвался Карелла.

— Я за математику.

— Что ты имеешь в виду?

— Наше дело. Математические законы должны выполняться. Я не люблю расследовать дела, в которых не выполняются правила сложения и вычитания.

— Чего это Берт так ухмылялся, когда уходил?

— Не знаю. Он часто ухмыляется, — сказал Манер, пожимая плечами. — Я люблю, когда два плюс два равно четырем. Я люблю, чтобы самоубийство было самоубийством.

— Ты думаешь, это самоубийство?

— Нет. Именно это я и имею в виду. Я не люблю, чтобы самоубийство оказывалось убийством. Я люблю математику.

— Я в средней школе геометрию завалил, — сказал Карелла.

— Ну да?

— Да.

— Факты неоспоримы, — сказал Мейер, — а факты складываются в самоубийство. Но запах мне не нравится.

— Запах подозрительный, — согласился Карелла.

— Это верно, запах подозрительный. Пахнет убийством.

Зазвонил телефон. Трубку поднял Мейер.

— 87-й участок, Мейер, — сказал он. — Снова ты? Что теперь? — Он слушал. — Да? Да? Я не знаю, проверим. Ладно, смотри в оба. Хорошо. — Он повесил трубку.

— Кто это? — спросил Карелла.

— Боб О’Брайен. Он сказал, что к дому Нелсона только что подъехал голубой "Тандерберд", из которого вышла блондинка. Он хотел узнать, какая машина у Милейни Джиффорд.

— Я не знаю, на какой машине она ездит, а ты?

— Я тоже нет.

— Бюро регистрации автомашин ведь закрыто, верно?

— Мы можем позвонить дежурному.

— Давай попробуем. Мейер пожал плечами.

— Нелсон ведь друг семьи. Почему же ей к нему не ездить?

— Да, я знаю, — сказал Карелла. — Какой у них номер телефона?

— На, смотри. — Мейер открыл свою записную книжку. — Правда, была еще эта история на вечеринке у Джиффорда.

— Ты имеешь в виду их ссору? — спросил Карелла, набирая номер телефона.

— Да, наскоки Джиффорда на доктора.

Карелла кивнул.

— Здесь что-то есть.

— Но Джиффорд был пьян.

— Алло, — сказал Карелла в трубку. — С вами говорит Стив Карелла, детектив второй категории, 87-й участок. Прошу проверить регистрацию автомобиля миссис Милейни Джиффорд из Ларксвью. Хорошо, я подожду. Что? Нет, Джиффорд, начинается с "Д". Хорошо. — Он прикрыл трубку рукой. — Боб знает, как она выглядит? — спросил он.

— Откуда?

— Верно. Меня уже тошнит от этого дела. — Он бросил взгляд на упаковку капсул, лежащих на столе Мейера. — Что за дрянь ты принимаешь?

— Говорят, хорошее средство, — сказал Мейер. — Лучше другого хлама, что я принимал.

Карелла бросил взгляд на стенные часы.

— По крайней мере, мне их надо принимать всего два раза в день, — сказал Мейер.

— Алло, — сказал Карелла в телефон. — Да, записываю Голубой "Тандерберд" 1964 года. Хорошо, спасибо. — Он повесил трубку. — Ты слышал?

— Слышал.

— Очень интересно, а?

— Очень интересно.

— Что, по-твоему, Милейни Мудрая хочет от нашего друга доктора?

— Может, она тоже простудилась, — сказал Мейер.

— Может быть. — Карелла вздохнул. — Почему только два раза?

— А?

— Почему ты их должен принимать только два раза в день?

Пять минут спустя Карелла уже звонил лейтенанту Сэму Гроссману домой в Мажесту.

* * *

Боба О’Брайена Мейер и Карелла застали на улице напротив дома Нелсона на Южной Четырнадцатой. Красный "МГ" стоял у входной двери, за ним виднелся голубой "Тандерберд" Милейни Джиффорд. Мейер и Карелла подошли к Бобу, он стоял, втянув голову в плечи и засунув руки в карманы. Он сразу же узнал их и кивнул в знак приветствия.

— Пробирает до костей, — сказал он.

— М-м-м. Она все еще там?

— Да. Насколько я догадываюсь, ему принадлежит весь дом. На первом этаже прихожая, на втором — кухня и гостиная, а на верхнем — спальные комнаты.

— Как ты, черт тебя подери, об этом догадался? — спросил Мейер.

— Свет на первом этаже зажегся, как только приехала женщина… Это миссис Джиффорд?

— Это она.

— Угу, — сказал О’Брайен, — и потух почти сразу же. Свет на втором этаже выключили перед вашим приездом. Немолодая женщина вышла из дома около семи. Видимо, повариха или экономка, или то и другое вместе.

— Значит, они там одни, а?

— Да. Свет наверху включили через десять минут после ухода старой леди. Видите вон то маленькое окошечко? Я считаю, что это туалет, согласны?

— Да, должно быть.

— Сначала свет загорелся там, а затем погас, а потом осветилось большое окно. Я совершенно уверен, что это спальня.

— Как ты думаешь, чем они сейчас там занимаются? — спросил Мейер.

— Я знаю, чем бы я там занялся, — ответил О’Брайен.