Град обреченных. Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осуждённых

— Не, не, не. Тогда еще нет. Все спрашивали: «Как ты можешь его есть сырым?» А мне нравилось. Я только подрезал да подрезал себе тонкими ломтиками. И все стали с тех пор Хищник да Хищник. Еще пескари сырые хороши. Сидишь на рыбалке с бутылочкой пивка, поймал рыбку и тут же ею закусил. И зеленым лучком заел.

— Череда преступлений началась с желания отомстить за брата, которого жестоко избили?

— Брат. Он на три года младше. Мы с ним росли вместе. Есть еще один брат, но с тем у нас разные отцы, а с этим и мать, и отец общие. Когда его избили, он стал инвалидом (вторая группа). С головой у него теперь не в порядке. Он в магазин придет и не вспомнит, что купить надо. Правоохранительные органы обидчиков не нашли, хотя это было несложно: у нас все друг друга знают, город-то совсем маленький. Да они и не стали искать. Я нашел и наказал.

Но убивать я стал не именно из-за брата и чего-то еще. Все вместе наложилось. У меня тогда были проблемы и на работе, и дома, и вообще везде. Было много всего эмоционального плана плюс мой характер. А тут еще брат, и меня переклинило. Иногда я убивал, потому что злость накатывала на конкретного человека, а иногда — потому что в принципе злость на всех и весь мир. Я агрессивный, особенно когда выпью.

Вот типичный случай. Иду злой после скандала дома, с горла бутылки водку пью. Полицейские остановили, штраф выписали. Я дальше иду, пью эту же бутылку. Компания человек 20, сидят, шутят. Слово за слово. Я бутылку о свою голову разбил и на них с «розочкой». Они все врассыпную. Но тогда все живы остались, повезло им. У меня такой организм — я хоть сам маленький, но могу пить сутки, а потом меня клинит до поросячьего визга, все нормальное во мне отключается.

— СМИ публиковали страницы вашего дневника, где вы рассказываете о девушке Светлане. И вроде как получалось из этих записей, что убивать людей вы стали, чтобы вернуть ее. А еще — чтобы произвести на нее и всех впечатление.

— Это не мой дневник. Я видел его в телепередаче, когда в СИЗО сидел. Точно не мой.

Я действительно вел дневник лет с 20, но этот не мой. Мой написан мелким-мелким почерком с сильным наклоном в правую сторону (специально даже лист тетрадный вот так поворачивал, чтобы наклон получался). И там не было ни про какую Светлану. Многие мне и сейчас пишут: «А кто такая Светлана?» А я даже не знаю.

В моем дневнике было много стихов, я выражал свои эмоции в такой форме. У меня там были стихи на мотив высказываний Хемингуэя. К примеру, там есть про охоту. И что-то косвенно я писал про убийства.

— То есть девушки у вас не было и все, что вы совершили, не из-за нее?

— Вообще, девушка у меня была, но я расстался с ней до того, как стал убивать, и с ней это никак не связано. Совершать преступления ради девушки? Так сказать, Дон Кихот? Не-е-е. Чего только не придумают.

— Вас еще называли чистильщиком, потому что убивали старых, больных, бомжей.

— И это тоже неправда. Были 30-летние, совершенно здоровые мужики.

— Еще одна версия: вы убивали тех, кто был похож на собутыльников матери.

— Да нет. Собутыльников матери, бывало, приходилось разгонять, это факт. Но я не до такой степени «раненый», не настолько с травмированной психикой, чтобы целенаправленно убивать именно таких. Первый мой вообще «левый» пассажир. Только познакомились, выпили, слово за слово. Я ему: «Че ты, угрожать мне будешь?!» И ножом его ударил. Было это 17 сентября 2009 года.

Второе убийство я совершил вечером 7 марта 2010 года. Это были наши местные, работяги, не алкаши и не бомжи. Мы с ними собрались выпить, стали ругаться. Я в одного нож (он у меня был с маленьким лезвием — таким фрукты на рынке на пробу режут) воткнул. Он захрипел. Я переключился на второго, потому что понял, что если он ускользнет, то нужно будет мне самому скрываться.

Тот был сильнее меня, но я использовал тот факт, что сзади бетонные плиты. Нож мой сломался, и я обрубком минут 30–40 с ним возился. Когда я с этим боролся, кто-то забежал, хихикнул и убежал.

— Кстати, почему никто не заявил на вас в полицию? Неужели во всех случаях свидетелей не было?