Град обреченных. Честный репортаж о семи колониях для пожизненно осуждённых

— Ну почему, были. Просто некоторые не захотели вмешиваться. Или не верили. Вот вы, если бы увидели меня где-нибудь в общественном месте, могли бы подумать, что я настолько опасен? Моя внешность давала мне алиби. Это было мне очень на руку. Было так интересно слушать, когда все вокруг обсуждали очередное убийство (когда трупы стали находить), а я рядом стоял, и никто не догадывается. Драйв такой. Один раз утром иду, а у меня ботинки все в крови. Она запеклась аж. Все на меня смотрят, но молчат. Я пошел к колонке, отмыл — и дальше по своим делам.

— И все-таки это странно и непонятно. В маленьком городке пропадают люди, и в то же время расхаживаете вы, весь в крови.

— А никому это не надо было. Один только меня как-то отозвал за гаражи, сказал, что догадывается, кто убийства совершает. Это было последнее, что он сказал.

Большинство тел я оставлял прямо на месте, в центре города, и их не находили. Само тело не закапывал, а в кусты, листвой присыпал, и через месяц-полтора оно сгнивало (один раз прикрыл металлическим листом, так труп не разложился, а мумифицировался). Кошки и собаки внимания не обращали. Я часто издалека поглядывал — даже не появлялись там. Запах, конечно, был. Прохожие говорили: «Фу, откуда пахнет. А, наверное, дохлая собака где-то валяется».

Как-то я вернулся на место, где три трупа лежали. Надо было на ложный след полицию пустить, вот я решил взять их головы и перенести в соседский лес. Три головы — они уже сгнили — закидал в пакет (был в перчатках, медицинской маске). И с этими тремя головами я по городу долго гулял, в магазин заходил купить сигарет и пару банок коктейля, в автобусе с ними ехал. Никто ничего не заподозрил. Мало ли что за три кругляшки — может, три кочана капусты.

— Слухи о том, что вы убили гораздо больше, чем удалось доказать следствию, — правда?

— Нет. Вменили мне девять эпизодов. Пытались прибавить еще, какого-то врача, к примеру. Но зачем он мне, раз не мой он?

— Прежде чем вас задержали, обвинили в людоедстве другого человека — некоего Жуплова.

— Его взяли по моим трем трупам. Приехали с Москвы с органов, спросили: «Кто у вас тут самый дурачок?» — «Да вот он!» Они его вывезли в лес, еще куда-то, и он «подписался» под эти трупы. Все на моих глазах было, видел, как его «колют». Он такой здоровенный, роста огромного, но его, если честно, 10-летние пацаны шугали. Один раз он оделся как вэдэвэшник, полковничьи погоны себе пришил и ходил в таком виде по городу, пока его не поколотили. Если б таксисты не заступились, то конец бы ему был. Он руку ни на кого поднять не может, за себя постоять не в состоянии.

— А вы можете?

— Всегда мог.

— Так что же вы, видя, как вместо вас обвиняют этого больного человека, ничего не сделали?

— Я же не заставлял его брать мои убийства на себя. Если бы он свое отстоял, не брал на себя чужое, то все хорошо бы с ним было. Но с ним ведь в итоге и так все вроде нормально. Полечили в психушке, выпустили.

— Зачем же после вашего задержания вы сразу признались в тех убийствах, которые на него повесили? Чтобы сбросить груз?

— Хм-м. Отчасти. Я понимал: если будет серьезное расследование, то сразу найдутся свидетели и доказательства — и все. Так что скрывать уже смысла не было.

— После того как все обнаружилось, пошли разговоры, что ваш кумир — Чикатило.

— Это неправда. Я знаю про Чикатило, телевизор же смотрел, как все, но не преклоняюсь перед ним. Чтобы быть кумиром, он должен быть героем. Знаете, кто у него в основном были жертвы? Девушки. Какой же он тогда герой? Я женщин не трогал.

— Когда стали органы вырезать и есть?

— Это было уже шестое убийство. Я его не планировал, иначе бы не напился так. В общем, был я в тот момент сильно пьяный и сильно злой. И я у него сердце вырезал. Видел такое в фильме «Ганнибал» с Энтони Хопкинсом. Сердце положил в пакет, принес в пустой дом, где часто бывал. Сварил и съел. Всех интересует, какой вкус у человеческого сердца. Как у свиного. Вы пробовали когда-нибудь сердце свиньи?

— Вы были голодный?

— Нет. Конечно, нет. В следующий раз, когда я убил Вову (он был местным блатным, весь такой «пальцы веером»), сердце как на автомате уже вытащил из груди.

— Вспоминается цитата Ганнибала Лектера: «При любой возможности следует поедать грубиянов».