Читаем Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку полностью

Исправляя первую, неудачную попытку проведения проектного конкурса, Моссовет во второй половине 1925 г. объявил второй конкурс, в котором резко откорректировал свою позицию как в отношении общей направленности проектных поисков, так и в отношении конкретных положений программы (что проявилось даже в самом названии конкурса). Конкурс хотя и был посвящен той же теме – поиску типов домов с квартирами для рабочей семьи и для одиноких рабочих, но теперь он назывался не «Составление проектов жилых домов для рабочих поселков», а значительно более целенаправленно и однозначно: «Проект коммунального дома в Москве» (в «рабочих городских кварталах» и «рабочих пригородах». – М. М.). В формулировке цели конкурса, во исправление ошибок первого конкурса, особо подчеркивалось: будущий потребитель «не ведет обособленного хозяйства». Новое задание выражало эту цель в конкретных указаниях: «1. Население дома обслуживается общей столовой, прачечной, яслями и детским садом. Детский сад и ясли обслуживают дом до вечера. 2. Дом рассчитан на 750–800 человек. 3. Живущих одиноко в доме 10 % всего населения, живущих попарно (супругов или товарищей) – 30 %; живущих семьями с (детьми) от 3 до 5 человек – 60 %[503]. Квартплата (расходы по эксплуатации дома и погашению строительного капитала) не должна превышать квартплаты в [каменных] домах с индивидуальными квартирами, строящимися рабочими кооперативами»[504]. «…Состав дома. 1. 75–80 помещений для одного человека. 2. 100–120 помещений для двух человек. 3. 110–120 помещений для семьи в 3–5 человек. 4. Общая столовая, рассчитанная на одновременное пользование 40 % населения (начиная с 10 лет), то есть на 250 человек… 7. Общая душевая на 20 душевых кабинок с отдельными входами для мужчин и женщин и с несколькими ваннами. 8. Центральная прачечная на 750 человек… 9. В каждом этаже подсобная прачечная на 2 корыта для стирки детского белья. 10. На каждом этаже умывальные комнаты для женщин и для мужчин из расчета 1 кран на 10 человек. 11. На каждом этаже женские и мужские уборные из расчета 1 место на 25 человек», а также библиотека-читальня на 100 человек, клуб на 100 человек, детский сад на 120 человек, ясли примерно на 30 детей, домовая контора, дворницкая (дворник – член коммуны) и пр.[505]


Рис. 150. Рабочее жилищное строительство в Москве. Жилой дом, предназначенный к застройке на Дубровке (Рогожско-Симоновский р-н). Проект. 1927


Рис. 151. Рабочее жилищное строительство в Москве. Жилой дом, предназначенный к застройке в Хамовническом р-не. 1927


Рис. 152. Рабочее жилищное строительство в Москве. Дом работников милиции. Проект. 1927


В 1926–1927 гг. Московский совет при возведении жилищ как в «рабочих городских кварталах», так и в «рабочих пригородах» уже всецело ориентировался на тип каменного многоэтажного жилого дома (рис. 150–152). В этот период возводились жилые дома в три, а затем и в четыре этажа, с квартирами в 2–3 комнаты и кухней, центральным отоплением, канализацией, водопроводом, электрическим освещением, водонагревательной колонкой (рис. 153, 154), а там, где это возможно, и с газопроводом. Квартиры заселялись покомнатно-посемейно[506]. Разрабатывались и проекты домов коридорного типа с отдельными уборными и газовыми кухнями в каждой квартире (рис. 155), а также проекты домов коммунального типа – коридорной системы, с общими кухнями, уборными, столовой.


Рис. 153. Рабочее жилищное строительство в Москве. Планировки домов, предназначенных к застройке в 1927 г.


Рис. 154. Рабочее жилищное строительство в Москве. Планировки домов, предназначенных к застройке в 1927 г.


Рис. 155. Рабочее жилищное строительство в Москве. Дом коридорного типа, запланированный к постройке в 1927 г.


В советской системе централизованного управления всеми сферами хозяйственно-производственной деятельности московский опыт конкурсного проектирования приобретал роль образцово-показательного и если и не являлся официально обязательным, то по меньшей мере был «настоятельно рекомендуемым» для административных органов и проектных организаций всех прочих городов страны. Так, по примеру Московского совета в сентябре 1927 г. конкурс на составление проекта застройки жилых домов для рабочих семей был проведен в Самаре (проводило конкурс МАО)[507] (рис. 156–158). Условия конкурса, подобно конкурсу Моссовета, предписывали осуществлять застройку отведенного участка исключительно многоквартирными 3-этажными зданиями[508]. И хотя квартиры продолжали называться «индивидуальными» и проектировались в 3–4 комнаты[509], с передней, кухней-уборной[510], кладовой для продуктов[511], но фактически являлись коммунальными, потому что предназначались для покомнатно-посемейного заселения (и, в частности, поэтому проектировались без ванн) – в каждую квартиру по две семьи и по одному одинокому жильцу – всего 5–6 чел.)[512].


Перейти на страницу:

Все книги серии Studia Urbanica

Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике
Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике

Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них. Вопрос о теоретических инструментах, позволяющих описывать подобные закономерности, становится в книге предметом критической дискуссии. В частности, авторы обсуждают и используют такие понятия, как «городской габитус», «воображаемое города», городские «ландшафты знания» и др. Особое внимание в этой связи уделяется сравнительной перспективе и различным типам отношений между городами. В качестве примеров в книге сопоставляется ряд европейских городов – таких как Берлин и Йена, Франкфурт и Гамбург, Шеффилд и Манчестер. Отдельно рассматриваются африканские города с точки зрения их «собственной логики».

Коллектив авторов , Мартина Лёв , Хельмут Беркинг

Скульптура и архитектура
Социальная справедливость и город
Социальная справедливость и город

Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России. Работы Харви, тесно связанные с идеями левых интеллектуалов (прежде всего французских) середины 1960-х, сильнейшим образом повлияли на англосаксонскую традицию исследования города в XX веке.

Дэвид Харви

Обществознание, социология
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна. Марк Оже – директор по научной работе (directeur d'études) в Высшей школе социальных наук, которой он руководил с 1985 по 1995 год.

Марк Оже

Культурология / Философия / Образование и наука
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.

Марк Григорьевич Меерович

Скульптура и архитектура

Похожие книги

Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917
Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

Игорь Викторович Зимин

Скульптура и архитектура