Градуал

– Музыка есть музыка, – заметила Кеа, и с этим я, конечно, был полностью согласен. – Когда слушаешь великих джазистов, то понимаешь, насколько они искусны. Мой отец играл джаз; я выросла, слушая его и проигрывая его пластинки. Иногда он меня брал на свои джемы. Я наслаждалась его музыкой, но больше всего меня всегда влекло к великим композиторам-классикам. Когда я поняла, что моя концертная карьера, скорее всего, окончена, единственной возможной работой в городе остались выступления вот в таких клубах. Это было по-настоящему трудно, и не только из-за денег, – я раньше никогда не играла джаз, и учиться пришлось трудным путем. В то время баров, где хотели слушать живую музыку, оставалось больше, так что я могла перебираться из одного в другой и выбирать. Сейчас это было бы невозможно, только это место и осталось. И еще одно, но оно открыто лишь по выходным.

Включили новую песню – медленную музыку на романтические слова. Несколько пар встали и начали танцевать. Кеа откинулась на спинку стула.

– Это они всегда ставят перед закрытием, – сказала она. – Идем, развлечемся. Я счастлива тебя видеть, Сандро.

Мы отправились туда, где танцевали, и она притянула меня к себе. Я понял, что она слегка пьяна, но ведь и я не был трезв. Мы двигались по танцполу, едва попадая в ногу, зато обнявшись и опираясь друг на друга. Щека Кеа прильнула к моей. Я вдыхал аромат ее духов.

Когда мы наконец ушли из клуба, она заявила, что хочет увидеть мой дом и опробовать маленький рояль. Кеа объявила, что недавно прошла обучение на настройщика – за игру в клубах платили мало, так что пришлось обзавестись второй специальностью. Настройка – занятие интересное и доходное. Она обещала, что приведет мой инструмент в полный порядок. Я сказал, что был бы просто счастлив. Мы дружно расхохотались, усмотрев в репликах двойной смысл. Скоро мы оказались одни посреди темной улицы, нетвердо держась на ногах. Медленно и старательно мы брели по пологим склонам к окраине города. Ночь выдалась, как обычно, жаркая, но с моря дул ветерок и высыпали звезды. Мы обнимались, то и дело соприкасаясь руками и ногами и прижавшись боками друг к другу. Я был переполнен возбуждением. Мы так давно не виделись.

Когда добрались домой, Кеа даже не вспомнила о рояле. Мы сразу отправились в постель.

63

Ночью я проснулся от непривычного ощущения прижавшегося ко мне жаркого тела. Окна были распахнуты, комнату продувало насквозь, но ночь все равно оставалось теплой. Я поворочался, стараясь не разбудить Кеа. Она, видимо, все-таки почувствовала мое движение, потому что повернулась и забросила мне руку на грудь, угнездившись в новой позе. Ее дыхание выровнялось.

У меня же сна не осталось ни в одном глазу. Я лежал в темноте на спине и был счастлив, как никогда в жизни. Кажется, я нашел, наконец, настоящую причину своего приезда на Теммил. Раньше я никогда не связывал свое странствие с Кеа напрямую, но теперь, когда мы вновь встретились, пришлось отдать себе отчет, что я лишь старательно подавлял, прятал давнее стремление повидаться с ней.

Мне вдруг в новом свете представилось чувство вины, овладевшее мной после той единственной ночи в конце тура. Верно, я бросил ее и уехал прочь, но ведь и она поступила со мной точно так же. Той ночью нас влекли друг к другу блеск и волнение момента – оркестр, музыка, головокружительная буря аплодисментов, а потом совместная выпивка и восторженные разговоры. Оба мы это понимали. Ни один из нас и не притворялся, будто тут есть что-то другое, мы довольствовались тем, что имели, и не скрывали, чем вскоре все закончится.

И все вскоре закончилось. На следующий день я уехал прочь. Кеа вернулась к своей жизни здесь, на Теммиле.

Я раскаивался, терзался виной, но эти чувства затерялись во всем произошедшем после моего возвращения в Глонд. Когда у меня в следующий раз хватило душевного пространства, чтобы вернуться мыслями ко времени, проведенному с Кеа, кроме чувства вины ничего уже не осталось.

Лежа рядом с нею, раскинувшейся на кровати обнаженным телом в тусклом ночном свете из окна, я задумался, было ли то на самом деле чувством вины или тоской от ее потери, желанием быть с ней снова. И вот теперь я здесь.

Я был счастлив той ночью, в теплой темноте, чувствуя ее дыхание лицом и шеей, осязая пряди волос, упавшие мне на плечо, и зная, что, когда я проснусь при свете дня, она не исчезнет.

Я начал уплывать в сон, а потом вдруг, без ощущения прошедшего времени оказалось, что солнце встало, я наполовину проснулся и Кеа по-прежнему рядом. Она повернулась и теперь лежала ко мне спиной. На несколько мгновений ко мне вернулась эйфория прошедшей ночи, но потом настроение резко изменилось.