Граф Сен-Жермен — тайны королей

прислушаются. Час, когда возможно было еще что-то изменить, далеко позади, и приговор Провидения должен быть приведен в исполнение.

— Если яснее, чего они хотят?

— Окончательного ниспровержения Бурбонов. Они сбросят их со всех

тронов, которые занимает эта династия, и менее чем через столетие бывшие

властители превратятся в заурядных обывателей, разбросанных по всему свету.

— А Франция?

— Королевство, Республика, Империя, смешанное Правительство, —

замученная, взбудораженная, растерзанная. От разумных тиранов власть над

страной перейдет к другим, более амбициозным, но менее сметливым. Она

будет разделена, раскрошена, разрезана. В моих устах это не плеоназмы, ибо

грядущие времена готовят именно такую судьбу Империи. Гордыня устранит

или уничтожит все привилегии и неравенства, не по добродетели своей, а по

зависти и суетности, и ради тщеславия эти различия вновь восстановит.

Француз, подобно ребенку, развлекающемуся наручниками и удавкой,

забряцает радостно титулами, честью, медальками. Все для него станет

вожделенной игрушкой, даже аксельбант национальной гвардии. Жадность

поглотит все финансы. Дефицит бюджета составляет сейчас около пятидесяти

миллионов, во имя чего и происходит эта революция. Хорошо! При диктатуре

же филантропов и болтунов государственный долг возрастет до нескольких

миллиардов.

— Вы — ужасный пророк! Увижу ли я Вас когда-нибудь вновь?

— Нас ожидает еще пять встреч, не более.

Признаюсь, что беседа столь торжественная, столь устрашающая, столь

мрачная не вызвала во мне большого желания продолжать ее. Ужас поселился в

моем сердце после этого разговора. Очень и очень странно то, как мы с годами

меняемся и смотрим с равнодушием и даже с неприязнью на тех, чье

присутствие еще совсем недавно очаровывало нас. В данном случае я

почувствовала себя именно так. Кроме того, ощущение близкой опасности для

жизни королевы охватило меня. Я не слишком упрашивала графа, хотя, может

быть, мне и удалось бы уговорить его встретиться с королевой. Образовалась

небольшая заминка. А затем разговор стал закругляться:

— Не смею более Вас задерживать, — сказал он, — в городе уже начались

беспорядки. Я уподобляюсь Аталии — я хотел увидеть, и я увидел.Теперь же

позвольте распрощаться и покинуть Вас. Я собираюсь направиться в Швецию.

Там готовится великое преступление, возможно, мне удастся его предотвратить.

Его Величество Густав III весьма мне любопытен, а его достоинства превышают

его славу.

— Ему угрожают?

— Да. Не скоро еще будут говорить: "Счастлив, как король", а пока можно

сказать: "Несчастен, как королева".

— Что ж, поезжайте, граф. Уж лучше бы я не выслушивала Вас.

— Вот так всегда отвечают тем, кто говорит правду. Обманщики

почитаются больше. А пророков всегда стыдятся. Прощайте, мадам, о'ревуар.

Он удалился, а я осталась, погруженная в глубокое раздумье о том, следует

ли мне сообщать королеве об этой встрече или нет. Я решила отложить этот

рассказ до конца недели и хранить молчание, чтобы не усугублять и без того

полную несчастий жизнь Ее Величества. Я наконец вышла и, когда нашла

Ляроша, спросила его, не видал ли он выходящего графа Сен-Жермена?

— Министра, Мадам?

— Нет. Давно умершего. Другого.

— А! Мудрого волшебника? Нет, Мадам. А что Мадам графиня повстречала

его?

— Он только что вышел. Он прошел мимо тебя.

— Может я сошел с ума, но я не заметил его.

— Этого не может быть, Лярош, ты шутишь.

— Я как никогда серьезен с моей госпожой.

— Что же, он прошел сквозь тебя?

— Я этого не могу отрицать, хотя на глаза он мне не попадался.

Итак, он исчез. Я была сильно поражена произошедшим."7

7 D'Adhemar. там же, IV, р. 254-261.

Таковы последние слова графини д'Адемар о графе Сен-Жермене, друге,

который тщетно пытался спасти их от бушевавшей повсюду стихии. Одно очень

важное замечание, ранее правда уже упомянутое нами, следует, вероятно,

процитировать вновь. Появившиеся из-под пера биографа строки выглядят

следующим образом:

"Начертанная собственной рукой графини заметка от 12 мая 1821 года

прикреплена булавкой к рукописи. Умерла графиня в 1822 году.

“Я виделась с Сен-Жерменом еще не раз, и каждая встреча

сопровождалась обстоятельствами, которые повергали меня в крайнее

удивление: в день убийства королевы; накануне 18 Брюмера; день спустя после

кончины герцога Энгиенского (1804 г.); в январе месяце 1813 года; и в канун

убийства герцога Беррииского (1820 г.). Жду с нетерпением шестой встречи,если на то будет Воля Божия.”"

Воистину, такие свидетельства, дошедшие до нас уже после смерти автора, опровергают злобные нападки на этого Учителя и отметают необоснованные