Графиня Листаль

— Теперь, сказал Седьмой–номер, не будет–ли вам угодно сказать мне, какой интерес заставляет вас действовать таким образом…. а главное, обяснить мне, какую выгоду имею я отвечать вам?…

Вопрос был прям.

Со времени своего прихода к Пьеру Бланше, Морис с глубочайшим вниманием разсматривал человека, бывшаго перед ним. Он припоминал, что Нед повторял ему слова Бланше, уверявшаго, что он невинен. Он старался проникнуть в совесть этого человека, измученнаго страданиями и отчаянием И чем больше он на него глядел, тем более понимал, что это не обыкновенный преступник, потом он говорил себе, что жена Бланше, сделавшись графиней Листаль, дала столько доказательств своей испорченности, что, может быть, перед ним была первая жертва этой честолюбивой женщины.

— Вы были приговорены к каторжной работе безвинно? спросил Морис неожиданно Пьера Бланше.

Бланше не мог удержаться.

— О! клянусь моей честью, я невинен.

Но это первое впечатление, произведенное словами Мориса, скоро прошло.

— Впрочем, что вам за дело до этого? спросил он.

Вдруг одна идея мелькнула в уме Мориса.

— Если у правосудия будет доказательство вашей невинности в первом преступлении, то не думаете–ли вы, что, в настоящем случае, оно будет снисходительнее?

— Снисходительнее! вскричал Седьмой–номер. Но я не хочу снисхождения, я не прошу ничего… и именно потому, что я был приговорен невинно, хочу явиться перед судом, как вор и убийца…

— А если, продолжал Морис, вам бы предложили сделку?

— Какую?

— Вашу свободу… против вашего молчания?…

— Мою свободу!… а! бегство! я очень хорошо понимаю, что вы говорите полусловами. Мою игру поняли… я ясно читаю в вашей….

Седьмой–номер встал и, скрестив руки, глядел в лице говорившему:

— Знаете–ли, сударь, сказал он, что вы мне предлагаете?… Слушайте, нас никто не слышит и я могу сказать вам, что лежит у меня на сердце… Я был приговорен за убийство в Гваделупе… Был человек, который мог меня спасти… этот человек дал приговорить меня к смерти… этот человек нарочно толкнул несчастнаго Бланше на эшафот, который был заменен каторжной работой… Ну!… слушайте меня хорошенько… Бланше был всегда честным человеком, как там, так и в Каэне, так и здесь. Да, меня считают теперь вором и убийцей. Я не хотел воровать, и еслибы я хотел убить Сэнкуа… бедняк!.. то я мог–бы легко задушить его руками… Я нарочно во время моего покушения на воровство, привлек его внимание… Я нарочно шумел, я сам привлек толпу тогда, как несчастный вырывался у меня из рук… к чему я делал все это? Потому что я хотел быть взятым, хотел быть отведенным сюда, хотел чтобы меня судили публично, понимаете–ли вы? я желал явиться перед судьями, перед присяжными, перед любопытной и болтливой толпой… для того, чтобы громко закричать: "Да, я убийца, да, я провел пятнадцать лет на каторге, да я крал, я хотел убить человека, бедняка, верившаго мне…" Но есть преступление, котораго не знает никто из вас всех, требующих моей головы… Это преступление жены Бланше, этого двоемужества… Это постоянная, ужасная испорченность ея!.. О, я так громко закричу ея имя, что его услышат… Это не спасет меня, скажете вы?…

Да разве я хочу быть спасенным?.. Да, мне отрубят голову, или снова вернут назад в Каэнну, но надо будет также вести следствие о двоемужестве… я буду свидетелем в этом процессе… и, клянусь честью! вы увидите меня спокойным, и хладнокровным… Это мое мщение, я хочу и отмщу… Бежать! вы не подумали об этом. Я вошел сюда по моему собственному желанию, я не выйду иначе, как между двумя жандармами… чтобы привести в исполнение мое справедливое дело!… Это будет очень любопытно, этот обвиненный, превратившийся в обвинителя, этот каторжник, перед которым будут дрожать… этот человек, невинный перед своей совестью, делающийся судьей и палачем!.. и вы, вдруг, предлагаете мне бежать?.. Вот уже пятнадцать лет, как я попал в Каэнну, в этот ад…. Сосчитайте же сколько часов в пятнадцати летах и помните, что не прошло часу без того, чтобы Бланше не повторял себе, так тихо, чтобы никто этого не слыхал… клятву, которую я вам повторяю… "Клянусь отмстить и отмщу!…" Понимаете–ли вы, как эта мысль вкоренилась во мне?.. Слово мщение мало по малу сделалось неразлучно с мною… Я жил этим словом… я ласкал его, я мечтал о нем… это мое сокровище… Теперь, спросите сами себя, может–ли Пьер Бланше согласиться на сделку?.. Седьмой номер преобразился. Голова его поднялась, глаза горели ярким огнем.

Морис, молча, слушал его, не делая ни жеста, ни восклицания.

— И, не смотря на это, сказал он кротко, когда Пьер остановился истощенный гневом, вы не родились злым.

Бланше вздрогнул. На его мстительныя слова отвечали словами симпатии. Он с изумлением взглянул на Мориса.

Но, при мысли, что этот человек пришел от нея, что она боялась, что с ужасом ждала его ответа, гнев снова овладел им.

— Идите и скажите г-же Седьмой–номер, что ея муж жив… и что он сумеет повести дело.

Морис вышел.

XII.

Ужасная минута приближалась.