Графиня Листаль

— Да, я сказал спасти. Г-жа Мэри Бланше позволила приговорить к смерти своего мужа, хотя она знала, что одно ея слово может спасти его… Она думала, что его казнили, уехала в Европу и снова вышла замуж… Но, несколько лет тому назад, брат ея узнал это и стал выманивать у нея деньги, что было тем легче, что он узнал о существовании Бланше, наказание котораго было смягчено.

— Хорошо, сказала Мариен, к которой возвратилось ея присутсвие духа.

— Один негодяй, беглый каторжник, Нед Фразер, убил брата этой особы, украл у него бумаги, доказывавшия замужество Мэри Бланше и явился в замок продолжать шантаж, начатый Джемсом Гардтонгом.

— Продолжайте!

— Ценой своего молчания, Нед потребовал руку Берты… мачиха которой, не колеблясь, решилась пожертвовать несчастной девушкой, чтобы спасти себя.

— Дальше… сказала графиня.

— Хорошо, пойдем дальше. На дороге Неда встретился один человек и убил его… или, по крайней мере, тяжело ранил… но, не смертельно, прибавил Морис, не спуская глаз с графини.

— В самом деле? заметила она.

— Доктора отвечали за его жизнь… как вдруг, одна преступная рука развязала перевязку на его ране…. кровь потекла, и Нед умер…. Эта рука принадлежала…. тому, третьему лицу, о котором мы говорим.

— А! вы знаете это также? заметила графиня равнодушным тоном.

— Так что это третье лице, попытавшись быть причиной смерти своего мужа, убило затем Неда Фразера… и что, в конце–концов, она двоемужница, а это строго наказывается законом…

Морис остановился и ждал.

Мариен заговорила. Лице ея было спокойно, одна только бледность доказывала испытываемое ею волнение.

Вполне владея собой, она говорила с той иронической грацией, которая делала ее прежде столь пленительной.

— Боже мой, господин Серван, говорила она, я прошу вас извинить меня, если сейчас я была нетерпелива…. Я тысячу раз извиняюсь теперь, так как мы говорим об этом вполне спокойно, то, позвольте мне сделать вам несколько замечаний относительно любопытнаго романа, главныя черты котораго вы мне описали. Прежде всего вы говорили, что одно слово жены могло спасти мужа и что она не сказала этого слова…. Но, согласитесь, что если преступник выдумывает для своей защиты ложь и утверждает, а его жена отказывается подтвердить его слова и называет их настоящим названием, т. е. ложью, то последней скорее можно поверить, чем первому. Таким образом думал, по всей вероятности, и судья, который не дал веры уверениям обвиненнаго. Да и во всяком случае, будь даже преступление жены доказано, то и тогда никакая человеческая сила не была бы в состоянии заставить ее говорить и, поверьте мне, что с этой стороны, той третьей особе, о которой мы говорим, нечего бояться.

Положим, что муж не был казнен, а только сослан в каторжную работу, потом он сговорился там с одним негодяем, чтобы извлечь выгоду из положения дел; только, как мне кажется, вы не знаете одной подробности, которая имеет большую важность, а именно того, что Нед Фразер, так, кажется, зовете вы одного из героев вашего романа, Нед Фразер утопил мужа с целью одному владеть тайной и эксплуатировать ее; это преступление нисколько не касается до жены несчастнаго. Недовольный этим, Нед убивает еще и брата этой особы…. Наконец, вы любезно берете на себя, убить Неда… который имел неосторожность поверить вам эту тайну. Что–же касается до мнимаго убийства Неда Фразера, то мы подождем этому верить, пока какое–нибудь, хотя самое ничтожное доказательство, даст этому утверждению хотя характер вероятности… таким образом, из всего сказаннаго вами остается… что такое? обвинение в двоемужстве, которое теряет свою важность в виду того, что первый муж считался сначала казненным, и затем, несколько лет спустя, действительно погиб.

В конце–концов, графиня Листаль, если вы ее принудите к этому, должна будет сознаться своему мужу, что она была замужем за человеком безчестным и считала себя вдовою… будет пролито несколько слез, но их заставят высохнуть и пятнадцать лет привязанности восторжествуют над этой ужасной опасностью… Вот, сударь, что я вижу во всем этом и, признаюсь вам, не вижу, чего мне можно бояться.

Морис хотел отвечать. Мариен жестом заставила его молчать.

— Еще одно последнее слово и я кончу.

Господин Морис Серван обявил себя рыцарем без страха и упрека, который заставит смутиться графиню Листаль, но он, как кажется, забыл….

Говоря эти слова, Мариен пристально глядела на молодаго человека.

— Но он, кажется, забыл, повторила она, что он почти принадлежит к этому семейству…. Разве он не жених Берты Листаль?

Морис вздрогнул. Графиня умела найти его слабую струну.

— Да, графиня, продолжал он, вы говорите правду…. и, если Морис Серван явился сегодня утром переговорить с графиней Листаль, то это потому, что из любви к Берте и ея отцу, он считал это своим долгом….

— И так, вы видите, продолжала Мариен, вздохнув свободно, что Морис не может ничего разсказать…. и что эта ужасная тайна, открытие которой было–бы так тяжело для графини Листаль, останется между нею…. и ея зятем….

Морис взглянул на Мариен: она торжествовала.