Гранат и Омела (СИ)

Если только Симеон не воспользовался бы правом Святого Ричарда — в сложное для страны время назначить своего преемника единолично.

Дамиан похолодел.

Симеон сам натравил монстров на свадебный праздник?

Нет, нет, ну и вздор!

Дамиан окончательно запутался. Попытавшись унять жар от растерянности и ужаса, он хотел допить вино, но в рот упало несколько капель. Он заказал еще порцию, но подавальщица сообщила, что вино закончилось. Дамиан попросил принести хоть чего-нибудь, чтобы остудиться. Подавальщица вскоре притащила холодный аквавит. Хмыкнув, Дамиан опрокинул в рот первый глоток. Раскаленные змеи проползли ему в глотку и обожгли грудь. Он закашлялся. Голову закружила легкость, и тяжелые думы отступили. Дамиан перевел дыхание. Со следующим глотком пришло спокойствие, с третьим — из груди утекла тяжесть. Он давно не чувствовал такого облегчения. Его жизнь была соткана из чужих смертей. Из крови, развороченных кишок, пепла и омелы. Он с каждым днем погружался все глубже в мир вечного мрака. Бывали такие моменты, когда неопределенность и печаль сгущались до предела, когда Дамиан, как сегодня, чувствовал, что он — тупица и полное ничтожество. Аквавит как будто внезапно снял с него лошадиные шоры. Ему начало казаться, что он даже дышит по-другому: свободнее и с удовольствием.

Удовольствие.

Он вдруг задумался над этим словом и осознал, что не помнит, когда в последний раз был счастлив. Напряженность за долгие годы служения Храму накопила яда, которым отравляла его изнутри. Он каждое утро напоминал себе, что действительность — это страдание. Боль, уродство и страдание во имя Князя, чтобы заслужить его благосклонность.

Она лежала к нему лицом, уснув щекой в озере черных волнистых волос. Шкура сползла с ее плеча, и открывшуюся впадинку под горлом заполнил золотом солнечный блик.

Дамиан мотнул головой, пытаясь вытряхнуть оттуда воспоминание. Ему нужно немного льда в кровь и снега за шиворот, чтобы думать яснее.

Прядь ее волос в кулаке, показавшаяся его пальцам черным шелком. Свет огня на половине лица, золотой ореол вокруг головы. Исходящая пряная, терпкая тьма.

Дамиан хлопнул себя по лицу и сделал еще глоток аквавита, чтобы прогнать проклятые образы и унять ощущение жажды. Аквавит не помог. Ощущение жажды не исчезло. По телу растеклось покалывание, скопившееся в низу живота и руках. Дамиан сжал кулаки, ногти впились в ладони.

Она схватилась за него, чтобы не упасть, а потом с мучительной неспешностью убрала руки, оставившие на его коже даже через одежду клеймо ее отравляющего прикосновения.

Внезапная волна жара, прокатившаяся по телу, заставила Дамиана резко встать. Он пьян. Никогда себе не позволял потерять самоконтроль из-за алкоголя, но напряжение последних дней и отсутствие сна сломили его. Он поддался отравляющему шепоту, что таится в каждом глотке.

Пошатываясь, Дамиан вылез из-за стола. Ему срочно нужно было окунуться рожей в снег. А еще лучше найти гвоздь. Руки у него дрожали, пока он шел к выходу из гостиницы. За окном неистовствовала буря.

Утратив бдительность, Дамиан не сразу заметил, как слева к нему подошел один из тех мужиков, которые пялились на Авалон.

— Эй, приятель, ты уходишь? Можно мне ее забрать?

Дамиан оглянулся на бутыль аквавита, которую оставил на столе, и собирался уже кивнуть, когда мужик продолжил:

— Где ты ее только откопал?

Дамиан почувствовал себя идиотом.

— Эм, кажется, с кухни.

Мужик всплеснул руками.

— Королевской, что ли? Среди местных таких уж точно нет. — Смутная догадка защекотала мысли Дамиана, но он пока не мог до конца сформулировать мысль из-за гула алкоголя в башке. — Ох уж она хороша собой! Тонкая, звонкая, ну просто прелесть. А волосы! Князь да простит меня, но таких длинных я еще не видывал. Не то, что у местных бархатных толстух да у моей жены. У меня волос и то больше. — Мужик грязно захихикал. — Не подскажешь, сколько берет? Хотим с парнями скинуться и познакомиться с этой девицей…

Комната завертелась у Дамиана перед глазами в алой пелене. Он вскинул кулак и врезал мужику по лицу. Послышался треск. Зуд, который Дамиан желал унять гвоздем, растекся по рукам до плеч. Несколько деревенщин повскакивали со своих мест. Остальные пялились на Дамиана, охочие до хорошенького зрелища. Приготовившись драться, он склонился над мужиком и отчеканил:

— Она моя.