Гранат и Омела (СИ)

К моменту, когда они закончили готовить травуа к поездке, мир уже пробудился: из индигового стал зеленым, бледное солнце залило светом поля, лес и реку. Бас, Дамиан и Авалон, стараясь не потревожить рану Вареса, перетащили его на травуа и привязали за руки. Удостоверившись, что капитан не свалится во время движения, Авалон повернулась к Хорхе, чтобы помочь ему опуститься на другую травуа, но ее остановили, схватив за руку.

— У тебя спина разодрана.

Из-за голоса Дамиана у нее все тело покрылось мурашками. Однако она заволновалась, не понимания, ожидать от него колкости сейчас, когда он пришел в себя, или нет.

— Я в порядке, — сухо ответила она, стараясь не смотреть ему в глаза. — И это неважно. Нам нужно спешить. Варес плох.

Дамиан кивнул и отпустил ее. Авалон вдруг подумала о том, что его черты стали более твердыми и уверенными, чем в их последнюю встречу. Даже раненный, он напоминал статую из камня, неподвластную чувствам. Решив, что ей почудилась тревога в его интонации, когда он звал ее по имени, Авалон с колотящимся сердцем помогла Хорхе, а потом всю дорогу до дома Элеоноры украдкой поглядывала на Дамиана, лелея обиду.

Вернувшись, она на время полностью забыла о своих переживаниях, втиснувшись в личину хладнокровного лекаря. И все же ей было страшно. Глядя на бессознательного Вареса, мечущегося в лихорадке, она впервые подумала о том, что может не справиться. Она уже убила человека. Что помешает ее руке дрогнуть и убить еще одного? Скрежет точильного камня об острие ножа, который она попросила для операции, звучал как мрачное обещание. Авалон вздрогнула и пролила маковый сок, который цедила в рот Вареса. Осторожно вытерев его щеку, она отдала пиалу Басу и тяжело вздохнула, когда он вышел из комнаты. Сомнения копошились в ней, словно черви в сгнившей ране. Будь у нее другой выбор, она бы ни за что не стала проводить операцию самостоятельно — ей не хотелось быть той, кто решит судьбу Вареса. Она со своей-то судьбой не могла разобраться.

И все же, она понимала, что больше некому. Если не попытается она, то Варес однозначно отправится к своему богу. Отмыв руки в настрое огнибай шелковицы, Авалон вытащила турунду и обработала покрасневшую, гноящуюся рану. В теплоте стал особенно отчетлив резкий кисловатый запах. В комнату вошел переодетый Дамиан и отдал ей наточенный нож, который она тоже обработала, чувствуя, как дрожат руки.

— Где Бас? — спросила она на удивление ровным голосом.

Дамиан нехотя отвел взгляд от Вареса.

— Кажется, блюет на улице.

Авалон опять судорожно вздохнула, заставляя себя успокоиться.

— Тогда ты поможешь. Обработай руки. Будешь готовить иглу.

Дождавшись, пока он выполнит просьбу, она взялась за нож и сделала первый надрез. Покосившись на лицо Вареса и убедившись, что он не дергается от боли, Авалон стала отрезать загноившиеся края раны. Кровь стекала по животу капитана, увлажняла ее руки, пока Дамиан сам не додумался взять тряпицу и промокнуть ее. Авалон удивленно посмотрела на него. Его красивый высокий лоб исходил морщинами, вероятно, от горьких и тревожных мыслей. Закончив, Дамиан отодвинулся и, посмотрев на нее, вежливо кивнул. Авалон не могла оторвать взгляда от темного меда его глаз. Она почувствовала, будто между ними лопнуло горькое напряжение, и подумала, что, скорее всего, так и выковываются звенья перемирия. Однако она не дала себе возможности задуматься, реальны ли ее чаяния, и продолжила операцию.

Она работала полночи в каком-то странном оцепенении, сделав единственную паузу, чтобы поддержать иссякающие силы: попила воды и съела пригоршню тёрна из рук Дамиана. Он все время был рядом, помогая вытирать кровь и вдевать кетгут в иглу. Зашив края раны, Авалон еще раз плеснула на нее настоя огнибая. Его никогда не бывало много, особенно теперь, если учесть лихорадочное состояние Вареса. Намазав на свежий шов плотный слой заживляющей мази, она с помощью Дамиана замотала чистой тряпицей живот капитана и наконец опустила слегка онемевшие от усердия руки. Очнувшись от сосредоточенности, Авалон ощутила себя фигуркой для театра теней: невесомой и полупрозрачной. Она зверски хотела спать, голова совсем не соображала, но она вспомнила, что в другой комнате ждет своей очереди Хорхе. К счастью, здесь ей на помощь пришла Элеонора — приготовила закрепляющий состав из глины, муки и яичных белков. Напоив Хорхе маковым соком, Авалон сняла каркас, который соорудила в поле на скорую руку и принялась фиксировать ногу тряпицами, промоченными в закрепляющем составе. Попросив Баса уложить Хорхе поудобнее, Авалон вернулась в маленькую комнату, чтобы обработать раны Дамиана, и застыла на пороге.