Гранатовый срез

— Спасибо, — поблагодарил Олег, уже начавший было вставать из-за стола. — Несмотря на то что Батюшкин все отрицает — и это естественно, было б странно, если бы он сразу в пух раскололся — так вот, несмотря на это, одну зацепку мы в его словах все-таки выискали.

— С паршивой овцы, хоть шерсти клок, — негромко прокомментировал Чупачупс.

— Да. Так вот. Мы отлично знаем, что у Валерия Владимировича есть дурная привычка наводить тень на плетень и перекладывать все с больной головы на здоровую. Однако последнее наше предположение он, сам того не ведая, подтвердил на 100 %.

— Ну-ка, ну-ка, — заерзал в кресле Журавлев.

— А именно то, что у Светланы Берцовой есть тайный любовник. Директор сказал, что видел ее совсем недавно в обществе какого-то хачика на железнодорожном вокзале.

— Когда?

— Около месяца назад. И если это действительно так, то версия насчет чеченского хахаля выходит на 1-е место. Тогда все легко складывается в кубики…

— Во что?

— В кубики… Ну, знаете, буквы из них еще составляют, картинки.

— Я почему-то был уверен, что ты на досуге в кубики поигрываешь, — откровенно признался Игорь Витольдович.

— Да нет — это сын, я редко, все времени не хватает, — засмущался Олег. — Ну так вот… Тогда у нас все укладывается в одну обойму: и преследование вдовы, и посещение ее квартиры, и убийство Берцова.

— Мотив?

— А черт их разберет этих чучмеков…

— Чеченцев, — поправил начальник.

— Я и говорю, черт их разберет и их традициии. Зачем сейчас над этим голову ломать — поймаем абрека, а там и спрашивать станем.

— Может быть, может быть, — задумчиво пробурчал Игорь Витольдович, — тогда, действительно, все объясняется.

— И еще, — продолжил Фокин. — Мы уже попросили собровцев (при упоминании этого слова, Чупачупс нервно дернул плечом) проверить Светлану Берцову по чеченским связям. Может, там какой-то компромат выплывет.

— Ну что ж, определенный резон в этом есть, — сухо подытожил начальник. — Еще что-нибудь?

— А еще я сегодня разговаривал с собровцами, — подал голос Полынцев. — И они подсказали, что наш неуловимый Жуков — это, может быть, и есть тот самый коммерсант, из-за которого Берцов в свое время чуть в тюрьму не угодил.

— Что, значит, 'может быть'? — вскинул удивленный взор начальник, — А ну-ка рассказывай подробно.

— Подробно я пока не успел разобраться, только утром информацию получил.

— Сначала проверь, а после докладывай, — недовольно, хоть и мягко, произнес Игорь Витольдович. — Если это, действительно, тот самый бизнесмен, то может образоваться вполне приличная версия. Мотив куда как серьезный — мужика импотентом сделал — такое и захочешь, не забудешь.

— И еще возможно, что сейчас он женат на бывшей супруге Берцова, — дополнил Полынцев.

— Опять 'возможно'!? — вспыхнул (но быстро потух) Журавлев. — Чтоб завтра же все как следует проверил и лично доложил. Ты понимаешь, что это получается новый поворот в деле?

— Понимаю, — кивнул Андрей.

— Боюсь, что не до конца. Следи за мыслью: допустим, это тот самый Жуков, которого Берцов в свое время, можно сказать, искалечил. Отсюда вывод — присутствует железный и очень серьезный мотив. Дальше. Нынешняя его жена оказывается бывшей супругой Берцова. Отсюда вывод — есть еще один человек, имеющий огромный зуб на жертву. Дальше. Они крутят какие-то аферы с директором 'Кроны'. Заместитель их ловит. Отсюда вывод — набирается целая шайка единомышленников, которым этот Берцов стоял, как берцовая кость в горле. Ведь Батюшкин не рассказал нам о том, что Жуков — давний враг зама. Значит, есть причина это скрывать? И причина эта, я думаю — убийство. Теперь понимаешь?

— Конечно, — промямлил Полынцев (будто до этого было неясно).

— Но это при условии, что Жуков — тот самый Жуков, а жена — та самая жена. Поэтому срочно проверить и взять в разработку

— Все сделаем в лучшем виде, — с готовностью заверил Фокин, — чует мое сердце — наконец-то цвет пошел.

— Ну и отлично, раз чует, — заключил Игорь Витольдович, — осталось только до ума довести. Ко мне еще вопросы есть?

— Нет, нет, — хором ответили офицеры.

— Тогда больше никого не задерживаю. Давайте по рабочим местам, время, как всегда, не терпит.

* * *

Утренние сумерки непохожи на вечерние, как весенняя непогодица на осеннюю. Казалось бы, нет между ноябрем и мартом ощутимой разницы — одинаково холодно, слякотно, голо, но… Но в одном случае — 'еще', а во втором — 'уже'. Не хватает осени и вечерним сумеркам всего лишь маленькой безделицы, которую и потрогать-то невозможно — радостью завтрашнего дня называется. А без нее, что за жизнь — скучища кислая, печаль соленая, горе горькое. Нет ее, и небо в овчинку, и ноги не держат, и руки не ймут. А поэтому, если вдруг повеет грустью, соберись духом, оглянись вокруг, отыщи радость, распознай ее, выдумай. А иначе — дело табак, иначе не выдюжить.

Вот и радовался Колдун выползающему из-под одеяла взлохмаченному утру. Вот и насвистывал под нос веселый мотивчик. Потому что впереди умывался и засучивал рукава новый день — еще один штришок на огромном холсте кавказской панорамы, еще одна ступенька на пути домой.