Гранатовый срез

Колдун утвердился в своих мыслях. Вот и вспомнил о русской красавице джигит, вот и помчался на большую землю. А что, неплохо в Россию переехать: русская жена, прописка, работа. Здесь-то, попробуй, ее найди. Вот только Берцов помешал, но этот вопрос он решил. Сам его спас, сам и в обрат пустил. Что ж, стройненько получилось, осталось найти доброго охранника.

— Да, жалко, что нет адреса, — посетовал Калашников.

— У Марьям можно спросить, — предложил Абу Умар.

— Нет, не надо, зачем женщину тревожить. Еще подумает, что за другие дела сына ищем и тогда — прощай Гелани.

— Можно и без адреса, — подал голос скучающий на крыльце Тасуев. — Я знаю, где их дом, покажу, если документы сегодня отдашь.

— О, как?! — изумился Колдун. — А говорил, что у тебя здесь нет никого?

— Здесь нет, а там есть. Знаю, где дом урусмартановских стоит. Можно съездить, я родственников заодно навещу.

— Что, понравилось с нами кататься? — усмехнулся Калашников.

— А че, нормально — едете, песни поете — нескучно. Только документы сегодня.

— Ну, добро, под честное чеченское, но смотри, без фокусов.

— Когда я обманывал? — возмутился Хасан. — А потом, Слава мне тоже другом был, могу хоть что-то для него сделать?

Глава 14

Двери кабинета приветливо скрипнула, и пред ясные очи Полынцева явились: Тихон Петрович, державший за руку незнакомого мальчика лет 6–7, и Лариса Михайловна, державшая в руках пухлую сумку, разумеется, с вечерним провиантом. На улице сыпал мокрый снег, и гости, наспех поздоровавшись, принялись стряхивать с одежды талые хлопья.

— Ой, что ж это мы прямо в кабинете, — спохватилась Лариса Михайловна, — а ну-ка живо в зал.

— И то, — сообразил Тихон Петрович. — Митрофан, слышал, что тетя сказала — поворачивай в зад.

— Меня Мирослав зовут, — вякнул малец, запоздало 'здрастькнув'.

— До Мирослава еще дорасти надо, а пока ты Митрофан, Митька, килька пузатая. Видел дядю милиционера? Теперь пойдем на политвоспитательную беседу, — старик юлой крутанул мальчугана и вытащил за собой.

Лариса Михайловна быстро привела себя в порядок и, сняв пальто, приступила к сервировке стола. Из сумки друг за дружкой стали появляться кастрюльки, тарелочки, масленки, бутербродницы, чашечки, ложечки, вилочки.

— Ой, ну зачем вы опять, — раскисая от умиленья вяло воспротивился Полынцев. — А что это здесь?.. Пирожки? Ой, ну не стоит, в самом деле… А чем это пахнет?.. Варенниками? Ой, ну зря вы, зря, честное слово… С творогом да?

— Ешьте, Андрюшенька, ешьте, — настоятельно порекомендовала кормилица. — Что вы все время, как красна девица, румянитесь. У вас и так вон кости через кожу проглядывают, скоро гвозди в карманах носить придется.

Жащем? — прошамкал набитым ртом Полынцев.

— Затем, что б ветром не унесло. Вы жуйте, не отвлекайтесь, а я пока о делах наших детективных расскажу.

Между тем из зала (дверь осталась приоткрытой) послышались фельдфебельские интонации Тихона Петровича:

— Я хочу с тобой как с человеком поговорить, по-взрослому. Понимаешь ты меня, Ихтиандра, или нет?.. Отвечай, будешь со мной по-взрослому разговаривать, или нет?

— Я Мирослав, — как резиновый утенок, пропищал малец.

— Это сейчас не имеет значения, — набирая ход, отрезал старик. — Вынь палец из носу! Обтряхни соплю… Оть!… Экий ты братец неловкий. Надо ж смотреть, куда пуляешь-то.

Послышалось энергичное шуршание одежды, из чего можно было заключить, что обтряхнутый продукт попал воспитателю на штанину (или бушлат).

— Не смейся! Над командиром нельзя смеяться, — продолжал Тихон Петрович (вероятно, уже обтряхнувшись), — Стань ровно… Опусти руки… Закрой рот… Отвечай мне прямо, маленький балбес!

— О, Господи! — встрепенулась Лариса Михайловна. — Тихон Петрович, я вас умоляю — вы же не в казарме.

— Относительно этого не беспокойтесь, — отозвался старик. — Мы разницу понимаем, в казарме по-другому ругаются.

— Это внук приятельницы, — пояснила Лариса Михайловна, — как раз той самой, что за квартирой приглядывает. Попросила мальчонку приструнить, от рук отбивается пострел: бедокурит, вредничает, не слушается. Бывает, в ванной комнате запрется, у них санузел совмещенный, и сидит часами, кораблики пускает. А пожилой женщине куда деваться — ни постирать, ни в туалет сходить, извините. Родители все время на работе, вот и мается с ним, добрая душа.

— Тихон Петрович серьезный воспитатель, — согласился Полынцев, — главное, чтоб с армейскими методами не перегнул. Он старшиной батальона 25 лет служил, когда на пенсию выходил, солдаты плакали от счастья.

— Да вот я и смотрю, — озабоченно протянула пенсионерка. — Ну полно о личном, давайте о служебном. Итак: за время нашего наблюдения ничего сверхъестественного на объекте не случилось. Кажется так у вас докладывают?

— Примерно. Только без сверхъестественного, — улыбнулся Андрей.