Гранд-отель «Европа»

Забронировав моторку, мы отправились переодеться для поездки в город. Когда мы были готовы, оказалось, что депрессивный паромщик уже забыл о нас. Пришлось выудить его из бара, после чего он с явной неохотой приступил к своим обязанностям.

— Теперь это моя любимая игра, — сказал я, когда лодка вышла в залив Специя и направилась к густо населенному прошлым берегу.

— Какая игра? — спросила Клио.

— Поиски последнего Караваджо. Спасибо, что научила меня ей.

Она поцеловала меня.

— Это тебе спасибо. Ты отлично в нее играешь.

— Благодаря писательскому труду я осознал, как важны истории. А благодаря тебе понял, что находиться в любовных отношениях как раз и значит вместе сочинять историю.

— Любовные отношения? Это ты о нас? Как мило!

— Да, это и впрямь слишком чинное определение для такого взрывного романа, как наш, — ответил я.

— А почему мы вообще придаем важность историям? Почему всегда и во всем ищем сюжет?

— А почему когда-то, давным-давно, в священном лесу одной далекой страны срубили первое дерево и пустили на первые доски для первого корабля? Для того чтобы отправиться в плавание, нужна история. Взгляни на нас. Ведь это ради истории мы с тобой плывем на поиски святого Грааля, навстречу неизвестности и приключениям. Люди думают: истории делают жизнь веселее. Так оно и есть, но дело не в этом. Без историй жизнь теряет смысл. Смысл состоит из мыслей, а те — из слов. Слова, из которых складывается вымышленная история, скрепляют случайные факты и события успокоительными причинно-следственными связями. Люди жаждут сюжета, потому что сюжет переводит невыносимый и непостижимый хаос подлунного мира в человеческое измерение, сводит к цепочке действий и последствий, которые человек в силах объять своим умом. Сюжет создает видимость контроля, пункта отправления и пункта назначения, точки отсчета и ориентира.

— А ты написал хоть одну бессюжетную книгу?

— Разве что нечаянно.

— Интересно, на что похожа такая книга? — задумалась она. — Наверное, на саму жизнь.

— На отпуск, — ответил я. — Такое можно вытерпеть, только зная, что это когда-нибудь кончится.

— Но я вовсе не хочу, чтобы наш отпуск заканчивался.

— Я не о нас. Наш отпуск — с сюжетом.

— А если бы ты писал о нас, — спросила она, — какую историю ты рассказал бы, чтобы придать нам смысл?

— Я уж точно рассказал бы о нашей игре, — ответил я. — Тот, кто понимает эту игру, понимает жизнь.

— Что до меня, — подал голос наш капитан, видимо прислушивавшийся к беседе, — то вот что понял в жизни я: чтобы уйти в отпуск, нужно иметь работу. Звучит, может быть, странно, но попробуй возрази. Нельзя взять отпуск, если у тебя нет работы. Или можно, но какой в этом смысл?

Клио рассмеялась.

— Вся штука в том, какую историю вокруг этого сочинить, — сказала она. — Как мы только что узнали.

— Не нужно тут ничего сочинять, — возразил паромщик, — все и так ясно: история в том, что никакой истории нет. Есть только старая, набившая оскомину сказка, которая начинается со слов «однажды, много лет назад», и мы в ней застряли. В отсутствие новых историй мы упорно пытаемся выдать эту старую сказку за наше будущее. Вот возьмем вас. Вам захотелось съездить в Портовенере, и я везу вас в Портовенере. Но позвольте спросить: в Портовенере вас привлекают благоприятный предпринимательский климат, изобилие инновационных стартапов, головокружительный взлет креативной индустрии, фабрики, торговые дома и офисы или же вас манит живописное отсутствие всего вышеперечисленного, обветшавшие крепостные стены, зубчатые башни и иллюзия путешествия в уютное, умилительное прошлое?

— Вы правы, — согласился я.

— Все гораздо хуже, — добавила Клио. — Мы плывем в Портовенере, чтобы раскрыть убийство, совершенное в 1610 году.

Наш капитан присвистнул сквозь зубы.

— И почему это вас интересует, если не секрет? Какое это имеет отношение к нынешнему дню?

— Это наша игра, — ответил я.

— Скажем так, — сказала Клио, — настоящее интересует нас не настолько, чтобы отвлечь от прошлого.

8