Грани Обсидиана

— Ей, как и остальным присланным невестам, пришлось смириться с нашим вторым обликом. На самом деле и среди людей встречается предостаточно оборотней, мужчин-зверей. Мы-то хотя бы ограничены полнолунием.

— Ты так думаешь?

— Нет, это она так говорит… чему ты удивляешься? Разве не знаешь, что у твоей невестки острый язычок и отвратительный характер?

Лорд пригубил бокал, словно поднимая за жену этот странный тост. Бэрин подумал с усмешкой, что эта характеристика прекрасно подходит и самому Фэрлину.

— Кстати, вот…

Бэрин машинально поймал брошенную ему вещь. Расправив на колене, признал в ней перчатку Инты.

— Это связала твоя пугливая подружка?

— Дружбой там и не пахнет… — проворчал Бэрин. — Да, она. Я еще и рукавицы у нее сегодня прикупил. А в чем дело?

Фэрлин постучал пальцем по перчатке:

— Меня заинтересовал узор.

Свивающиеся линии — закругленные и прямые — образовывали сложный разноцветный орнамент.

— Сдаюсь, — пробормотал Бэрин. — Что в нем такого? Красиво…

— Это руны. Очень старые и очень… знакомые руны. Мы пользовались ими еще до Исхода.

Бэрин взглянул на перчатку другими глазами. Теперь он и впрямь разбирал очертания мертвых рун, которые они изучали в детстве.

— Не понимаю, что тут написано?

— Я тоже. Не уверен, что и сама девица знает. Наверняка она воспринимает их просто как узор, и потому получается такая бессмыслица. Но вот вопрос — кто ее обучал?

— Она ссылалась на мать…

— А кто у нас мать?

Бэрин промолчал. Он только сейчас понял, что, в сущности, ничего так и не узнал о Лиссе: кто она, откуда, почему пришла сюда…

— Думаешь, она из остатков какого-нибудь… нашего клана?

Фэрлин сказал решительно:

— Мне нужна эта девушка!

* * *

— Ты мне нужна.

Я стояла посреди логова Зихарда. Когда-то на нашем берегу жили люди, построившие дом, похожий на маленькую башню. Вот в этих, до половины сохранившихся развалинах он и обитал. Он выбрал подвал — свет тусклых светильников не раздражал его нежные глаза. Зато любой не обладающий ночным зрением терялся в сумраке башни и боялся.

Хотя я все прекрасно видела, я боялась тоже. Мой взгляд был прикован к неспешно движущейся темной фигуре. Хозяин — так его называли, таковым он и был на левом берегу. Лишь Зихард решал, кому здесь жить, а кому умирать. Или уходить, что в нашем с Рыжиком случае то же самое.

— Слышал, ты можешь перейти границу.

Это был не вопрос, потому я промолчала. Хозяин все колдовал над светильниками, и вскоре я ощутила знакомый запах — тяжелый, сладкий… пальцы на ногах свело от отвращения. И обреченности. Зихард намерен сегодня развлекаться. И я — его игрушка.

— Это интересно, — произнес хозяин, с задумчивым видом передвигавшийся по своему темному убежищу.

Там, где он шел, занимался маленький тусклый огонек — казалось, Зихард зажигает светильники одним только прикосновением. Но я видела, что в его пальцах зажата маленькая тлеющая лучина. Он всегда зажигал много света, когда бывал в приподнятом настроении. А хорошее настроение Хозяина предвещало кому-нибудь скорую смерть. Или мучения.

— Это просто отлично! — Он развернулся, хлопнув в ладоши — хлопок звучным треском пронесся по подземелью, пламя светильников, испугавшись, заметалось, вытягиваясь и приседая.

Я тоже чуть не пригнулась от неожиданности. Вряд ли он заметил мою реакцию: Зихард явно раздумывал о возможностях, какие ему предоставляет мой неожиданный дар.

— Значит, Пограничники, — он всегда называл Волков именно так, на человечий манер, — наложили заклятия только от нас, но не от людей! Интересно, интересно… Это упущение? Или сделано специально? Может, они надеются, что к ним явятся какие-нибудь дальние, позабытые родственники?

Я-то думала, что это мой личный дар… В придачу к остальным дарам, о которых не знал Зихард. Я очень надеялась, что не знал. Могли ли опытные воинственные Волки оставить такую лазейку своим неизвестным и, вероятно, враждебным собратьям-оборотням?

Глаза Зихарда казались самыми страшными из тех, что я видела — а я-то уж заглядывала в самые разные глаза! Неестественно большие на бледном остром лице, отливающие красным, всегда с расширенными зрачками (может, из-за этого ему и больно смотреть на дневной свет?).

— Ты видела их? — спросил Зихард почти нежно.

— Да.

— Ты разговаривала с ними?

— Говорила.

Рассказ, как я продавала Волку рукавицы, очень позабавил Хозяина. У него в голове не укладывалось, что его враги могут нуждаться в таких обыкновенных вещах и приобретать их у нарушившего границу побережника. Он подробно выспросил, как выглядел, держался и что говорил Волк.

— Значит, он звал тебя в замок? Ты должна с ним подружиться.

— Что?!

— По-дру-жить-ся! Я хочу знать о Волках всё: как они двигаются, о чем говорят, чем отличаются от людей в своем человеческом обличье. Все про их слабости и силу.

— Но я же… — пробормотала я и смолкла, когда Зихард качнулся ко мне.

— Что «ты же»?

Я судорожно вздохнула:

— Я их боюсь.

Зихард улыбнулся, обнажив острые мелкие зубы. Мне всегда казалось, что зубов у него слишком много.

— Больше, чем меня?