Граница

Служанка достала две фарфоровые чашки с пастухом и пастушкой, серебряный кофейник, молочник и изящные ложечки. Она так тщательно расставляла их на подносе, что Уивер не удержался от похвалы ее умелым ручкам и клятвенно заверил, что они с Йоханом не привыкли к такой роскоши, и им можно подавать кофе попроще. Камила, чуть покрасневши, коротко ответила, что баронесса пригласила господина Фризендорфа выпить с ней кофе, а господин Уивер может сварить кофе себе сам. Англичанин пропел хвалу индийскому чаю, который, по его словам, нужно было якобы заваривать до темного цвета, но заметно разочаровался в словах служанки. Он подскочил со стула помогать ей, но доставлял больше хлопот, чем помощи, потому что то и дело пытался приобнять ее или коснуться груди, и то бледнеющая, то краснеющая Камила всеми силами старалась избежать нечаянных прикосновений. Йохан наблюдал за их игрой бесстрастно – он уже видел такое не раз, и сейчас его больше волновала Роксана.

Камила налила кофе в кофейник и взяла поднос в руки.

- Идите за мной, господин барон, - попросила она почтительно. Честер воспользовался мгновением, когда у нее были заняты руки, и провел пальцами по ее шее под чепчиком. Служанка застыла, напрягшись, но все-таки не опрокинула на него поднос. На лице у нее была написана такая мука, что Йохан неожиданно сказал, будто отнесет баронессе кофе сам, несмотря на перевязанную руку.

Роксана уже успела переодеться в домашнее свободное платье и теперь распускала черные локоны, уложенные в сложную прическу. Волосы у нее были красивые, мягкие, они отливали золотистым блеском при свете свечей и солнца, и, в отличие от многих дам, баронесса расчесывала их каждый день перед сном, пренебрегая устоявшимися в обществе привычками. Она высоко вскинула брови, когда увидела в дверях Лисицу с подносом, и с мягкой, обманчивой улыбкой заговорила:

- О, у меня появилась новая служанка! Я чувствую себя Омфалой, которая купила на рабском рынке Алкида – у меня язык не поворачивается назвать его Гераклом, пока он прял и ткал среди женщин. Поставь кофе на столик и садись рядом со мной. Дать тебе связать чулки, хитрый лис? Ты знаешь толк в уловках и хитрых узлах, может быть, ты знаешь толк и в узлах обычных?

- Это нетрудно, - отозвался Йохан. Сердце сжималось, когда она улыбалась, и все казалось в ней прекрасным: даже щербинка между передними зубами, усталые веки и покрасневшие белки глаз, легкий пушок над верхней губой; хотелось спрятать милый образ в душе, чтобы не выпускать никогда. Неважно, что Роксана пыталась ужалить его злыми словами; она не думала и десятой доли того, о чем шутила будто бы невзначай. – Вязать я немного умею.

- Что странно для барона, - тихо сказала Роксана. В глазах ее не было улыбки.

Она расставила чашки и разлила кофе, не обронив ни капли. Каждое ее движение было обманчиво медленно, словно баронесса предлагала полюбоваться красотой узких запястий и плавными жестами. Время от времени она поглядывала на него особым, томным взглядом, и когда их пальцы соприкасались, Лисица чувствовал почти физическую боль: ему хотелось вновь ей обладать, но обладать так, чтобы вся ее душа принадлежала ему безраздельно.

- Как легко тебя заманить в ловушку, мой храбрый герой в облике служанки, - нарочито медленно Роксана достала из-за лифа маленькую темную бутылочку и плеснула из нее темной жидкости в свой кофе. По комнате поплыл крепкий запах бренди. – Уверена, при тебе сейчас можно говорить любые секреты, и ты не услышишь ни одного лишнего слова.

- Я весь во внимании, - возразил Йохан, хотя баронесса была права.

- Надеюсь, - отозвалась Роксана. – И все же обратись из сатира назад в человека. Тебе стоит меня послушать. Может быть, я пожалею о своих словах назавтра, - со внезапным пылом сказала она и сделала глоток из бутылочного горлышка, прежде чем закупорить ее и отставить прочь. – Может быть, но все же скажу. Ты - глупый лис.

- Я уже слышал это из твоих уст.

Она невесело рассмеялась.

- Это лишь присказка. Я вспоминаю, - Роксана склонилась над чашкой и взяла ее в руки, но тут же поставила назад, обжегшись, - как ты ворвался ко мне, после того, как испортил мое платье, и принялся убеждать, что Герхард – негодяй, грабитель и убийца. Неужели ты серьезно полагал, что я об этом не знаю и меня надо спасать из его грязных рук?

- То есть, он - негодяй, грабитель и убийца?

- Глупенький, - она подцепила щипчиками кусочек сахара. – Некоторые действительно считают его таковым. Но он действует в интересах заказчика. Он… - Роксана прикусила нижнюю губу. – Назовем его эмиссаром. Многие из его дел связаны с политикой. И, на свое несчастье, ты сломал ему все планы.

Сахар плюхнулся Йохану в кофе и поплыл по черной гуще, темнея и тая.

- Мы задержались здесь дольше, чем собирались, из-за исчезновения Пройссена. Ты спугнул его.

- Я? – Йохан хотел спросить ее, неужели она жалеет об этой задержке, но язык не повернулся.