Граница

- Здесь должно случиться что-то плохое, - Йохан огляделся, как только они зашли внутрь. По нарядному виду Шварца он полагал, что и дом у него будет наподобие его платья; но ни картин, ни статуй, ни уютных мелочей здесь не водилось. У стены, где стояли стулья с выцветшей обивкой, лежали клоки свалявшейся пыли, а лампу наверху – круглую, деревянную, с кованым подсвечником, по влашскому образцу, - засидели мухи.

«Мы не знаем, есть ли здесь еще люди», - одними губами сказал Уивер, поравнявшись с Лисицей. Йохан покачал головой – пусть все идет как идет. В кончиках пальцев закололо от волнения. Если здесь никого нет, то можно послать англичанина наверх, искать письма. Можно было бы, в том случае, если б тот знал, что именно нужно найти. Лисица обругал себя последними словами, что не доверился другу вовремя.

- Почему ты так тяжело дышишь? – неожиданно спросила горбунья. Она обернулась, и Уивер едва успел убрать руки за спину. Жестами он спрашивал у Йохана, как скрутить ее, пока подвернулось удачное мгновение.

«Жду часа, чтобы съесть тебя, как говорил волк во французской сказке».

- Нехороший дух в этом доме, - неохотно ответил Лисица, и горбунья медленно кивнула, будто поверила, но не до конца.

Они прошли на кухню, где над углями побулькивал большой котел. Крышка на нем звонко отбивала ритм в такт неслышной мелодии, выпуская наружу пар, и горбунья споро приоткрыла ее, склонившись над огнем и придерживая юбки. Лисица глядел на ее узкую кривую спину, кое-как затянутую в корсет – одного толчка хватило бы, чтобы девица упала в очаг, но от этих мыслей стало тошно.

- Садись, - тихо сказал он. – И дай мне руку.

Она опять стала недоверчивой, это злое создание, обиженное судьбой. Горбунья присела на самый край лавки и положила руку на стол. Йохан крепко взял ее за запястье, чтобы не вырвалась, и кивнул Уиверу.

- Советую тебе не кричать, и все будет хорошо, - сказал Лисица обычным голосом и увидел, как резко расширились ее зрачки, точно чернота залила радужки глаз.

- Да, советую тебе не кричать, - поддержал его Честер. Он высвободил из колоды в углу маленький топорик для рубки мяса и теперь примерял его к руке.

- Тебя повесят, - спокойно сказала горбунья, но ненависть в ее взгляде обжигала, а губы прыгали от волнения. – И ты вновь встретишься со своей шлюхой, и обвенчаешься с ней в аду.

- Замолчи, - свободной рукой Йохан стянул с головы платок и передал его Честеру. Тот повертел его в руках и шагнул к горбунье. – Мы ничего тебе не сделаем, если ты поможешь нам.

Она коротко рассмеялась, а затем неожиданно плюнула в лицо Йохану. Он отвернулся, не выпуская ее руки, и успел услышать, как предупредительно кричит Честер. Недавнюю рану точно обожгло кипятком, и теплая кровь опять потекла по плечу, а вместе с ней начало растекаться и онемение. Уивер схватил горбунью за талию и хорошенько встряхнул; она не кричала, но больно брыкалась, стараясь попасть по местам уязвимым.

Йохан обернулся – как раз вовремя, чтобы увидеть перед собой лицо главаря. Нож в его руках был в крови. Когда взгляды пересеклись, на лице влаха показалось безграничное удивление, и эта мгновенная задержка помогла Лисице выбить нож. Они сцепились один на один, и Йохан, отвыкший от тяжелой работы за последние полгода, почувствовал, насколько разбойник его сильней. Собственной спиной он свалил со стола посуду и крепко приложился головой о стену – перед глазами все закружилось, но из последних сил оттолкнул врага от себя, не выпуская его, чтобы тот не добрался до ножа. Они опять врезались в стену, на этот раз пострадала спина разбойника, и тот неожиданно вытянулся в струнку и обмяк, осев на пол. Лисицу он потянул за собой, крепко запустив пальцы в новую рану, отчего у Йохана посыпались искры из глаз и выступили слезы – боль была сильней ожога от раскаленного железа. Он потянулся к ножу, но влах оскалился и попробовал встать, повиснув всем весом на Йохане.

- Хватит! – голос Уивера изменился: теперь в нем не было и тени добродушия. – Клянусь, я сломаю шею этой девке, если ты не сдашься.

Горбунья тоненько захныкала, будто больной котенок. Разбойник и шантажист выругался, но отпустил Лисицу. Подняться он почему-то не мог, не мог и шевельнуть ногами; когда боль чуть-чуть утихла, Йохан заметил, как лицо влаха покраснело и исказилось, пока бывший главарь несуществующей шайки безуспешно пытался приподняться на локтях.

- Крюк, - обронил Честер, и Лисица послушно взглянул на железный крюк, торчавший из стены, чтобы вешать на него кочергу. – Он напоролся спиной на крюк и, похоже, сломал хребет. Повезло.

- Надо их связать, - сказал Йохан. Он вытер лицо ладонью, но пот не исчез, наоборот, точно стал гуще. Ладонь тоже была в крови, и он заметил, что Честер смотрит на него с сочувствием.

- Тебе повезло, щенок, - почти неслышно пробормотал разбойник. – Не надо было тебя жалеть тогда. Лучше бы ты сдох.