Граница

Он проснулся резко, будто от толчка. Уивер уже ворочался, готовый проснуться в любой миг. Звезды на небе поменяли свое расположение, но поднялся ветер, что принес облака, и они драной тряпкой закрывали темное небо с яркой белой полосой Млечного пути. Вечерних звуков не было слышно, словно город погрузился в сон, и только где-то в горах завыли волки.

- Пора, - Лисица потряс друга за плечо, и Честер распахнул глаза, будто и вовсе не спал.

Собраться оказалось делом одной минуты, и Уивер, накинув нагретый телом мундир на плечи, отпер дверь. Они постояли в темноте, прислушиваясь к ночным звукам, но людей рядом не было. Йохан оставил ключ в замке, чтобы доброй хозяйке не пришлось его искать, и они скрылись в саду – дом Роксаны, где их ждал Герхад Грау, был совсем рядом.

В окне Роксаны горела свеча, и Лисица увидел женскую тень. Баронесса вглядывалась в темноту, словно ждала их возвращения, и его сердце подскочило прямо к горлу. Он поднял ладонь, чтобы привлечь ее внимание, но Роксана подняла скрещенные руки над головой, и Йохан на миг остановился в недоумении.

- С какого хода войдем? – спросил вполголоса Уивер.

Луна опять выглянула из облаков, заставив все предметы отбросить глубокую черную тень. Тревога охватила Йохана, необъяснимое предчувствие опасности – Герхарду Грау нельзя доверять! – но ответить он не успел.

- Ни с какого, - послышался знакомый до боли голос Мароци. – Руки вверх, и не вздумайте бежать.

Послышался шорох кустов и лязг стали – гренцеры целились в них из ружей, и Йохан крепко выругался. Жук на булавке, лис в силках, так он чувствовал себя, попавший в ловушку.

- Вяжите их, - велел лейтенант.

- Сначала их надо обыскать, - почтительно возразил из темноты Цепной Пес. – Они не первый день болтаются у нашего дома.

- Ты лжешь, старик! – выпалил Уивер. – Ты сам дал нам укрытие!

- До чего преступники искусны во лжи, - Мароци вышел из тени, обнажив саблю, - Они пытаются уверить, что честные люди замараны грязью, как они сами…

- Обвинение с Уивера должно быть снято, - вмешался Лисица. Он не противился, пока его связывали. – Пройссен жив, как вы должно быть уже знаете, а, значит, англичанин ни в чем не виновен и не преступник.

Сабля качнулась к его лицу и замерла, точно Мароци раздумывал: не ударить ли его плашмя по губам, но все же лейтенант убрал ее в ножны, видно, не желая уподобляться негодяям и убийцам.

- Придержи язык, - посоветовал Мароци. – Вы убежали из тюрьмы, подожгли чужой дом и мошенничали. Пусть англичанин радуется, что его миновала виселица за убийство, но он может получить ее за поджог.

- А кто вернет мне мою спину, истерзанную при дознании? – Уивер глядел на него исподлобья.

- Можете написать прошение императору, - Мароци, кажется, ухмыльнулся. – Ведите их в тюрьму, и на этот раз закуйте в кандалы!

Йохан еще раз взглянул на окно, но свеча погасла, и только темнота заливала стену. Радость встречи сменилась горечью, точно песок во рту.

- И все-таки лейтенант, у меня есть подозрения, что они уже успели поживиться в моем доме, - покорно настаивал слуга баронессы. – Я бы очень вас умолял обыскать их.

Мароци фыркнул.

- Больно ты гладко говоришь для слуги, - с осуждением заметил он. – Знай свое место!

- У нас ничего нет, кроме одежды, - сказал Йохан, пристально глядя на Цепного Пса. – Ни единой бумажки и монеты.

Герхард напряженно вскинул голову, точно не поверил своим ушам, а затем сплюнул Лисице под ноги.

- Паршивые из вас разбойники, - заметил Мароци.

- Я привык сдерживать свои обещания, - туманно ответил Йохан, - но предпочитаю жить. И с чистой душой.

Цепной Пес ничего не сказал, но Лисица чуял, что он намотал на ус сказанное.

- Хватит болтать, - прикрикнул на них лейтенант. – Шагом марш в Замок! Приходи утром, старик, - небрежно заметил он в сторону Герхарда, и тот поклонился, - когда опись их вещей будет готова.

Они шли молча по ночным улицам, среди погруженных в сон домов. Изредка с той стороны к окнам припадали бледные лица, разбуженные стуком подкованных каблуков по редкой мостовой. Солдаты тайком от лейтенанта позевывали и было видно, что им плевать на связанных пленников. Йохан взглянул на Уивера с отчаянным призывом бежать, но тот уставился в землю, не поднимая глаз, и Лисица понял, что англичанин устал от вечных побегов.

Их привели в застенок, и сонный кузнец, ругая на чем свет стоит злую судьбу, разбойников, которые не могут разбойничать при свете дня, и заодно все гарнизонное начальство, заковал Йохана в кандалы. Тяжелое железо сковывало руки и ноги, и Лисица сел на солому, напугав бурую крысу, что шарахнулась прочь. Когда Уивер вновь стал ему братом по несчастью в цепях, и кузнец с солдатами ушли, не забыв запереть дверь, англичанин присел к нему рядом, и, спиной к спине с другом, Лисица почувствовал себя уверенней.

- Ты прости, - неохотно сказал Йохан. Трудно было найти нужные слова.

- Бывает, - отозвался Честер. Он, кажется, вздохнул. – Во всяком случае, я был рад вырваться из тюрьмы и немного поразвлечься. И у меня появилась надежда, что я буду болтаться в петле не за убийство Пройссена.