Граница

Перед отъездом Лисица навестил могилу Анны-Марии; надгробный камень с вырезанным крестом уже продавил землю, и на серой, тесаной верхушке лежал веночек из первых полевых цветов. Его уже растрепал ветер, и лепестки осыпались желтой трухой на черную землю, где не росла трава – ничто здесь не напоминало о доброй дочери торговца тканями, кроме имени, словно и память о ней была так же непрочна, как весенний цветок. Йохан хотел попросить у нее прощения, но слова на язык не шли – потому он опустился на колени и дотронулся пальцами до ее имени: «Анна-Мария». Ниже шли ее годы жизни, а потом - цитата из Послания к Коринфянам, которую наверняка распорядился высечь истово верующий господин Дом: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг…; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными». Сердце у Йохана сжалось, и прежде чем горечь потери вновь поглотила его, белая бабочка поднялась из травы и неожиданно присела ему на палец, замерев на мгновение – словно прощение, словно благословение от Анны-Марии.

Когда солнце достигло зенита, немногословный кучер предложил остановиться в следующем влашском селе, чтобы пообедать, отдохнуть и накормить лошадей, и в ленивой, звенящей полуденной тишине путешественники остановились у корчмы, под навесом которой чинил кожаные постолы бородатый, смуглый старик. Он низко поклонился всадникам, сняв высокую шапку с белых космочек, и принял лошадей у Йохана и Честера, опасливо зыркая на приезжих. У кадки с водой мальчишка поил одного из коней, принадлежащих гарнизону Фугрештмаркта, и Йохан ничуть не удивился, когда в полутьме корчмы увидел Яноша Мароци, грузно развалившегося за столом в компании трех солдат; глаза у него были прикрыты, как у смертельно уставшего человека. Он оживился, когда увидел Роксану, выпрямился, поднялся и коротко приказал одному из солдат нести на стол все самое лучшее, что только может найтись в занюханной влашской харчевне. Красный, как медный таз, хозяин растерянно захлопотал вокруг важных гостей, не зная, куда их усадить достойно чину, и баронесса разрешила его сомнения – просто, точно в салоне господина фон Бокка, присев на лавку, не гнушаясь запачкать платье.

- Удивительная встреча, - заметил Лисица, когда с приветствиями было покончено, и хозяйка подала на стол скромную трапезу из прошлогодних слив, каши и лепешек. – Мы словно обречены встречаться с вами на здешних дорогах, лейтенант.

- Капитан с завтрашнего дня, - поправил Мароци, но радости в его голосе не было. – Я получил патент от его императорского величества.

- Гляжу, вы будто этому не рады, милый лейтенант? – спросила Роксана. Андрей Павлович и Уивер наперебой ухаживали за ней, но она будто не замечала их стараний.

- Я слишком долго этого ждал, - отрезал Мароци, но тут же опомнился, извинился и приказал солдатам забрать вино и убираться. – А пока ждал, - продолжил он, когда те ушли, - забыл, как держаться с важными персонами. С последним доходягой мне легче столковаться, чем с господином казначеем. Капитан фон Рейне избавлял меня от таких переговоров, а теперь я будто вышел на открытую равнину, и в ро… В лицо мне бьет ледяной ветер.

- Да вы поэт, - насмешливо сказал Уивер; он нарочито изысканно ковырял кашу, будто принц в изгнании. Мароци нехорошо взглянул на него и замолчал.

- Что вас привело сюда? – поинтересовался Йохан. – На вашем месте я бы праздновал назначение.

- Успеется, - неохотно отозвался лейтенант. Повисло неловкое молчание. Он забарабанил пальцами по столешнице, словно на языке у него вертелось то, что он не смел высказать. – Мы здесь поймали одного негодяя с поддельными документами. У него нашлись драгоценности фон Бокков.

- О! – Вяземский почтительно приложил руку к сердцу. - Подумать только, ни минуты покоя, одни труды. Уверен, что вы будете относиться к заключенным… гуманней, чем было с нами.

- Не помешало бы, - поддержал его Честер. – Хотя скорей на холме свистнет краб, чем сердце тюремщика екнет ради заключенных.

- Это был ваш слуга, князь, - Мароци, похоже, решительно не желал замечать англичанина. – Тот самый, который сбежал в день вашего ареста.

- Не напоминайте мне о нем, - Вяземский погрустнел, и его темные глаза заволокло тоской. – Я опять обманулся в людях. Но за это время он мог добежать до Вены, если не дальше. Что ему делать здесь?

- Говорить он теперь не может, - без обиняков сказал Мароци, и на Йохана вновь дохнуло воспоминанием о дыбе. – Но он пытался подкупить местных охотников, искать ему какие-то сокровища.

- Глупо, если у него были краденые драгоценности, - протянула Роксана.

- Ваше счастье, баронесса., вы не знаете, на что может подтолкнуть людей алчность. Не знайте и дальше, - буркнул он невежливо, но Роксана лишь одобряюще ему улыбнулась. – Ради быстрой наживы такие люди зарежут родную мать. Хотите увидеться с ним, князь?