Граница

- Таких преданных балбесов, как ты, у нее были десятки, - с жалостью сказал Герхард. – Она привыкла к роскоши и богатству. Ты, как забавная зверушка, которая развлекает ее… До поры.

- И что?

- Она бросит тебя. Исчезнет, когда ты ей надоешь.

- Зачем ты мне это говоришь?

- Чтобы хоть раз в жизни ты подумал головой, а не чем обычно, - Цепной Пес зашуршал бумагой. – Возьми письмо. И передай Роксане… Впрочем, она знает, где меня искать, если что.

Искра от огнива вспыхнула в душной темноте, и Цепной Пес, щурясь от света, взглянул на Лисицу поверх загоревшейся свечи. Он был одет в дорожный камзол и плащ, вооружен и держал в руке треуголку, словно не ложился спать и собирался в путь.

- Я жалею, что не убил тебя еще, когда ты был подручным у мерзавца, - с искренним сожалением заметил он и повторил: - Возьми письмо.

Бумага лежала рядом со свечой, но Йохан медлил ее брать.

- В ночь ехать опасно, - сказал он.

Цепной Пес еле заметно дернул плечом, выказывая свое раздражение непрошеным советом.

- Роксана - дура, как и любая девица, не получившая должного воспитания, - заговорил он о другом, что волновало его больше грядущего пути. – Тебе не жить, если узнаю, что ты ее погубил.

С этими словами человек, что называл себя Герхардом Грау, надел шляпу на светлые волосы, перевязанные лентой, и вышел вон. Хлопнула входная дверь, и огонек свечи дрогнул от порыва ветра. Лисица прикрыл ее ладонью, чтобы видеть улицу, но Цепной Пес бесследно растворился во мраке.

Он сел на скрипнувший стул и потер лицо, морщась от боли в руках. Письмо напоминало свернувшуюся гадюку, готовую к нападению. Йохан развернул его и разгладил на столе, вглядываясь в ровные строчки, написанные человеком, которому часто приходилось держать гусиное перо в руках.

«Сим свидетельствую, что предъявитель сего письма, Йохан фон Фризендорф, известный также как Иоганн Фукс, - личность достойная и храбрая; человек, заслуживающий доверия в делах конфидентных и тайных, посему прошу оказать ему помощь в делах, ежели таковой он истребует.

Эмиссар Его Императорского Величества –

Барон Крещенцио Коллальто ди Гаргаццонне».

Под тщательно выведенным именем стояла сургучная печать с отпечатком перстня, и Лисица не удивился, когда увидел на нем изображение щита, разделенного на четыре части, за которым стоял рычащий пес.

На лестнице послышались шаги, и Йохан прикрыл письмо рукой. В комнату заглянула сонная Роксана, встревоженная и растрепанная.

- Ах, ты здесь, - с облегчением сказала она и зашла внутрь. Баронесса не позаботилась одеться как следует и придерживала платье на груди; оно то и дело сползало, открывая покатое гладкое плечо. – Я замерзла без тебя и проснулась.

Она обняла Лисицу за шею и прижалась щекой, пахнувшей молоком, к его щеке, уже не заботясь о платье.

- Мне послышались голоса отсюда, и я решила спуститься. Ай! У тебя холодные пальцы, мой милый, не трогай меня. А это что? – Роксана заметила письмо и чуть отстранилась.

- Последний подарок от Герхарда. Он решил осчастливить меня своим покровительством, если, конечно, он действительно барон ди Гаргацонне…

- Даже не сомневайся, мой добрый лис, - Роксана наклонилась ниже и заглянула внутрь письма, щуря припухшие со сна глаза. – У него в предках фельдмаршалы и политики, хотя сам он родился и жил в глуши, среди гор и лесов.

- Не ожидал от него такой любезности…

- Герхард очень милый, - невпопад заметила Роксана, и Йохан посмотрел на нее с удивлением: вряд ли она знала, что цитирует слова Софии фон Виссен. – Когда-то я очень его любила… Он заменил мне мать и отца. Правда, не выносит, когда перед ним рассыпаются в благодарностях, и всегда меня ругал за чрезмерную почтительность. Значит, он перестал на меня сердиться и утром будет со мной говорить.

- Вряд ли.

- Почему? – она широко раскрыла блестящие глаза.

- Кажется, он уехал.

- Вот как? – лицо Роксаны переменилось, и теперь, при живом свете огня, оно стало печальным. Она выпрямилась, обняла себя за локти, и платье с готовностью упало с ее плеч, бесстыдно обнажая грудь, полускрытую тонкую рубахой. – Не думала, что когда-нибудь этот час настанет. И он не попрощался по своему обычаю. Ах, мой славный лис…

Йохан встал рядом с ней, и баронесса уткнулась ему в рубашку – такая хитрая, такая неуловимая, такая беззащитная.

- Ну, - неловко сказал он. – Что поделать…

- Ты умеешь утешить, - фыркнула она глухо, но не зло.

- Вскоре и мы уедем. В этих краях остались лишь два незавершенных дела…

- Каких же? – со слабым любопытством поинтересовалась Роксана.

- Хочу спасти из тюрьмы невинного и устроить судьбу Диджле.

- Невинным ты полагаешь князя Вяземского? – уже с большим интересом спросила она. – Он так же невинен, как я девственница!

- Знаю. Но я засадил его в тюрьму за то, что он не делал, и теперь меня мучает совесть.

- Ах, совесть… - протянула Роксана и вздохнула. – А что же с Диджле? Найдешь ему работу?

- Хочу его оженить.

- Это намерение нравится мне куда как больше! Но сейчас я хочу подумать о нашей свадьбе, а еще больше - вернуться в теплую постель, пока она не остыла, и помечтать о брачной ночи.

- Только помечтать?