Граница

Подобраться к должнику было невозможно. Словно нарочно, он никуда не выходил один, окружая себя то слугами, то друзьями. Последних он завел в большом количестве, пользуясь своим якобы столичным положением, и местные простодушные дворяне, которые уже давно забыли, что есть настоящая честь и гордость, приняли его как своего, ввели в круг и всячески заботились о госте, не забывая о развлечениях. Такие их манеры заставили Лисицу задуматься: не стоит ли ему повторить прием негодяя, который здесь назвался Генрихом фон Клейстом? Прижать его к стене среди своих было бы куда легче, чем забираться в дом, где он жил, и подвергнуться вероятному обвинению в грабеже. Провернуть такой трюк было нетрудно, нужно было лишь уехать до какого-нибудь большого города неподалеку, нанять там слугу, заказать себе хорошей одежды, изменить прическу и воспользоваться пудрой и румянами, чтобы в приезжем дворянине никто не узнал помощника господина Дома. Проблемы было две – найти верного слугу, который бы не задавал лишних вопросов, и деньги, на которые провернуть все остальное. Лисица склонялся к тому, чтобы навестить разбойничий тайник, хоть и не был от этой мысли в восторге. Имя у него было, и имя настоящее, дворянское, а получить документ, который удостоверял бы, что он действительно дворянин, в хорошем платье было нетрудно. Со слугой было сложней.

Сложно было и с Анной-Марией. Она так часто глядела на него, что господин Дом ненавязчиво начал намекать на то, что он уже вскоре постареет и отойдет от дел, а наследников у него нет, и если Иоганн возьмется за ум, то наверняка сможет расширить его лавку. Лисица серьезно кивал, но делал вид, что не понимает, к чему тот клонит – торговля его не интересовала вовсе; более того, была в чем-то противна. Жениться ему тоже пока не хотелось: привязываться к одной женщине, пусть и почти лишенной недостатков в глазах окружающих, казалось неумно. Разве сможет она выдержать его привычную бродячую жизнь и смириться с ней? Нет, Анне-Марии нужна была твердая почва под ногами и уверенность в завтрашнем дне, а за этим к Лисице обращаться не стоило. Девица точно чувствовала, какие мысли бродят в его голове, и вела себя кротко и ласково. Лисице с ней нравилось сильно, но все же не настолько, чтобы навсегда приковать себя к этому скромному дому и делу; да еще и ее сестренка застала их за поцелуями и теперь, раскрасневшаяся от собственной смелости, время от времени поддразнивала их, а когда обижалась, грозилась рассказать обо всем отцу, и тогда ее приходилось подкупать леденцами, крендельками и маленькими подарочками.

Через три недели после того, как он вывел Диджле и баронессу фон Виссен, Лисица все-таки наведался к тайнику с золотом и серебром. Мешки промокли, и ткань начала плесневеть и расползаться, но деньги и драгоценности были на месте. Много брать он не стал, чтобы не привлекать лишнего внимания, но набрать и унести кругленькую сумму флоринами и гульденами все равно оказалось не так-то просто. Пришлось снять сапоги и набить их золотом – кожа на них был крепкая, сапожник их шил дельный, и Лисица верил, что порваться им не суждено.

Когда он закончил, солнце перевалило через зенит и клонилось в сторону цивилизованного мира; птицы лениво подавали голоса, отходя от дневной жары, а пыльный песок на тракте обжигал ноги. Лисица так крепко задумался о дальнейших делах, пока шагал в сторону города, что, к своему стыду, не сразу услышал топот копыт и мягкий, почти деликатный скрип кареты.

Он отошел на обочину и обернулся, щурясь от солнца – богатую господскую карету сопровождал скромно одетый и немолодой всадник. В седле он держался хорошо, и лицо его было скрыто треуголкой, несмотря на жару; кучер же поминутно зевал и стирал пот рукой, всякий раз задевая ладонью за круглый фонарь, подвешенный на углу кареты. Всадник прибавил шагу и подъехал к Лисице первым, чтобы подозвать его к себе.

- Далеко ли до Фэгэраша? – спросил он, равнодушно глядя на него сверху вниз. Голос у него был негромкий, глуховатый, но властный. Голос человека, который привык, что ему подчиняются.

- Кому как, - ответил Лисица, рассматривая одежду всадника. – Пешему - неблизко, верховой доберется за час, если поторопится. В карете – подольше, ну а хромой будет ковылять весь день.

Всадник еле заметно поморщился.

- Наглец, - отметил он, брезгливо глядя на переплетенные косы Лисицы. - Дорога прямая? Кое-где здесь нет указателей, и ночью можно сбиться с пути.

Карета поравнялась с ними, и всадник сделал кучеру жест остановиться. В окошке мелькнуло женское личико, и их взгляды с Лисицей пересеклись, после чего шелковая занавеска задернулась. Он успел заметить лишь большие темные глаза с поволокой.

- Прямая-то прямая… - Лисица сделал вид, что задумался. – Если подвезете до города, так я вам расскажу, как добраться куда вам надо. Людей здесь немного на дороге, все больше влахи попадаются, а они немецкого не знают.

Всадник приподнял бровь, цепко рассматривая Лисицу.