Граница

По утрам они с Диджле, - и порой их сопровождал юный Николаус, - часто выезжали верхом за пределы города. Выпавший в ноябре снег напоминал о доме, и местные влахи, с которыми Йохан кое-как научился беседовать, говорили, что эта зима будет суровой. На перевалах, которые отделяли Зибенбюрген от Османской Порты уже вовсю резвились бури, и черные люди из монастырей в горах больше не спускались в город торговать диким медом и шкурами. С реки Олт пропали лодки, ивы чернели над стальной водой, и пожелтевшие дикие злаки на краю дороги торчали из снега, тронутые белизной, точно пудрой. Прогулки иной раз затягивались на целый день, и тогда они возвращались домой вместе с патрулем гренцеров, с которыми Йохан щедро делился табаком из своего кисета – в морозные дни даже жалкий огонек дарил тепло; на своей шкуре Лисица знал, что на мундирном сукне любили выгадать денег, оттого оно частенько не грело зимой и парило летом.

Затемно возвращаться было не страшно – светло-желтый от навоза снег на городских улицах отражал свет от редких тусклых фонарей, и потеряться было невозможно. До этого Диджле видел снег только в горах и не переставал удивляться, зачем природа придумала его.

- Смена дня и ночи мне ясна, - серьезно рассуждал он, держась позади Йохана. – Аллах устроил так, чтобы человек понимал, когда ему отдыхать. Нашей зимой трава жухнет, освобождает место для новой, пока идут дожди. Море становится холодным, чтобы рыбы после могли расплодиться. Говорят, что в Истанбуле тоже часто идет снег и будто на востоке есть целые его поля, но я не пойму, зачем он нужен.

- Это просто замерзший дождь. Я уже говорил тебе об этом раньше.

- Да, брат, - Диджле, наверняка, по привычке кивал. – Но все-таки я не понимаю…

Йохан заметил впереди темную фигуру, закутанную в плащ, что прислонилась к воротам дома, и натянул поводья. Осман вполголоса выругался на турецком и замолчал. Незнакомец повернул к ним лицо, наполовину скрытое тенью. Это был не Герхард, но Йохан оставался настороже.

- Добрый барон, - глухо донеслось из-за ворота плаща. – Подайте бедному человеку на кружку теплого вина. Вечер морозный. Птицы в лесу, и те падают с ветвей замертво.

Он отлепился от воротного столба и засунул руку под плащ. Йохан не стал медлить и ждать появления оружия. Он свистнул Диджле, пустил коня рысью и поднял плеть, чтобы огреть негодяя по плечам. Тот отшатнулся, не удержался на ногах и упал в снег, барахтаясь, как большая лягушка. Шляпа слетела с его головы.

- Не бейте, - сипло попросил он, прикрывая лицо. – Мне велено вам передать кое-что.

Диджле спешился и приставил кинжал к горлу незнакомца. Йохан оглядывался, чтобы их не застигнули врасплох, но людей рядом не было.

- Давай сюда. Только без глупостей, - велел он и протянул руку, не снимая перчатки и не спешиваясь. – Кто велел?

- Один господин… Я не знаю его.

В руках у незнакомца оказался помятый конверт. На сургуче не было печати, не было и имени отправителя.

- Держи его крепче, Диджле.

Йохан зажал поводья и сломал печать. Лист, лежавший внутри, был почти чист, и только наверху ровным, изящным почерком с виньетками было написано: «Если вы не желаете, чтобы о ваших прошлых делах узнали, приготовьте деньги – двести гульденов – и передайте их подателю сего письма через три дня в кофейне у Замка». Двести гульденов! Даже если пересчитать все разбойничье сокровище, такой суммы там не могло быть!

- Добрый осман, - со слезами умолял незнакомец, удостоверившись, что никто не собирается его убивать, - холодное железо зимой кусает больно! Будь ласков, отодвинь этот кинжал подальше от лица. Богом клянусь и Пресвятой Девой Марией, бежать не буду!

Диджле недоверчиво хмыкнул. Йохан не успел даже поднять глаз от письма, как доверчивый турок чуть отвел кинжал от горла, и шантажист резво вскочил на ноги. Он заскакал по сугробам, как заяц, убегающий от охоты, нарочно выбирая места, где не проедет лошадь. Осман выругался и вскочил в седло, но Йохан остановил его.

- Оставь, - хмуро сказал он. – Мы еще с ним встретимся.

- Подлый врун! Я ведь поверил его слову и решил быть милосердным в ответ, - Диджле был не на шутку огорчен своей оплошностью. – Он поклялся Марьям и тут же предал свои слова! О, проклятый город! Если мы встретимся с ним, то я заставлю его пожалеть о лживом языке. А почему мы должны с ним встретиться? – встрепенулся он.

- Кто-то решил поживиться за наш счет. Привет от разбойников.

- Праведнику ничего не грозит, - заявил Диджле, но Йохан лишь покачал головой, глядя вслед убежавшему негодяю.

- Мы с тобой – прекрасная мишень, братишка, - Он смял письмо и положил его во внутренний карман камзола. – Нас легко отвлечь, как оказалось. Пока мы возились с шантажистом, убийца мог подойти к нам вплотную и зарезать любого.

- Но… - Диджле хотел возразить, но нахмурился еще больше. Он тут же бдительно оглянулся за светлый круг фонаря, но в тенях никого не было видно. – Кто такой шантажист?

- Тот, кто хочет денег за знание. И это не Цепной Пес баронессы.

- А он знает?.. Откуда?