Граница

- Э! – Йохан махнул рукой. – Долгая история. Поехали лучше домой. Хочу выпить кофе погорячей…

Письмо не давало ему покоя. Кто мог написать его? По почерку – человек был не из простых. Йохан полагал, что Шварц показал клыки, но даже этому подлецу не хватило бы наглости требовать такую сумму. Не мог же он знать о пропавших деньгах? Или все-таки мог? Ни главаря, ни его сестры-горбуньи так и не нашли. Бог весть, где они скитаются сейчас, и что за мысли о мести бродят в их головах. Как тогда сказал влах, невнимательность и наглость караются жестоко, и один раз Йохан уже проиграл ему.

Диджле был необычайно серьезен, и после ужина, пока начищал бархоткой сапоги Йохана до блеска, не удержался, чтобы не продолжить разговор вновь:

- Почему вы полагаете, - спросил он, не поднимая головы от работы, и его вопрос прозвучал неожиданно громко в вечерней тишине, - что слуга ведьмы неповинен в вымогательстве?

Йохан курил, вольготно развалившись в кресле; за поздним ужином они с хозяином до хрипоты спорили о приезжих господах и судьбе городка, и раздосадованный Лисица даже сочинил экспромтом эпиграмму в адрес фон Бабенберга и его отношении к службе, однако отвлечься ему не удалось. Голос Диджле вырвал его из блаженного состояния раздумий, Йохан нечаянно подавился дымом и закашлялся.

- Кто-о? О ком ты говоришь?

Йохан приподнялся в кресле и внимательно посмотрел на османа. Тот старательно трудился, как прирожденный чистильщик обуви. Уши у него покраснели, то ли от жара, то ли от волнения.

- О ведьме, - неохотно повторил Диджле.

- О какой еще ведьме?

- О баронессе Катоне.

- С чего ты взял, что она ведьма? – уже спокойней спросил Йохан.

- Она распутней всех женщин, что я видел, - Диджле наклонился ниже. – Ее одежда, ее взгляды… Она околдовала вас, и вы все время говорите про нее. Мне жаль, что вы вздыхаете о ней, когда есть…

Он не договорил, но Йохан прекрасно понял, кого осман имел в виду, и настроение стремительно испортилось.

- Ерунда. Я вовсе ей не околдован, и она не ведьма, - про себя Йохан засомневался в справедливости этого заявления, вспомнив последний разговор с Роксаной. – И я никого не забыл. Что же до Цепного Пса… Не его это метода, как мне мнится.

- Людей трудно угадать, - буркнул себе под нос осман.

- Ты имеешь в виду: трудно угадать, что у них на душе? Пожалуй.

- Вы понесете им деньги?

- Мы понесем. И не то, чтобы деньги.

Диджле удивленно моргнул, но спрашивать ничего не стал. Йохан вытряхнул пепел из трубки в пепельницу и встал, чтобы потрогать печную трубу. Холодный ветер задувал в оконную щель, и к утру в комнате становилось стыло, как в погребе.

Наутро Йохан был задумчив, но весел. Он велел Диджле сшить несколько мешочков из мягкой кожи и заставил поехать в горы, где сам, в снегу и грязи, собирал на берегу замерзшего ручья небольшие камешки. Осман недоумевал, зачем они понадобились, и названный брат заметил, что они послужат вымогателям хорошим уроком.

- Мы забьем их камнями? – руки зябли даже в перчатках, но Диджле не собирался сдаваться перед лицом обстоятельств. – Они слишком малы для такого праведного дела.

- Вовсе нет. Камни и будут деньгами. Мы набьем их вперемешку.

- Но что с того? Они расскажут о тебе все страже, брат, и стража бросит тебя в застенок к птицеведу.

Снег точно поглощал любые звуки, и только вдалеке над заиндевевшим лесом кружилось воронье, пронзительно каркая. Йохан взвесил на руке один из камней, слишком большой, чтобы взять с собой, и бросил его в ручей, сломав тонкую корочку льда.

- Мы узнаем зачинателя, - коротко ответил он. – Но для этого понадобится смелость и хитрый ум.

Диджле вздохнул.

- Мне противна мысль об обмане, но я помогу тебе. Сердце мое не выдержит, если с тобой что-то случится, брат. Если мы попадем в острог, то только вместе.

Йохан повернулся к нему и неожиданно крепко по-братски обнял и похлопал по спине. Осман смутился, непривычный к таким проявлениям нежности, но глаза у него довольно блестели.

- Твоя верность не знает границ, - заметил Йохан. – И я буду верен тебе в ответ.

Глава 27

Весь следующий день Диджле прилежно шил мешочки, ровно такого размера, чтобы было удобно держать в руке и бить ими врага. Он исколол себе все пальцы, но к утру назначенного дня набитые камнями и деньгами мешки стояли на столе, плотные, толстые, как ухоженные поросята у кормушки. Названный брат одобрительно кивнул, когда их увидел, и к вечеру, когда все дела были закончены, велел осману собираться на встречу с вымогателем. Сам он оделся неприметно, в темное, пояснив, что хоть его и знают в лицо, все же лучше будет, если как можно меньше людей смогут заинтересоваться его делами и увидеть вместе с шантажистом. Кофейня – не кабак, и люди туда ходят достойные и состоятельные: играть в шахматы или карты, вести беседы без любопытного женского ушка, заключать договора и просто отдыхать, наслаждаясь блаженным бездельем.