Граница

- Ах, это вы, барон! – непринужденно заговорил Андрей Павлович, словно они случайно встретились на конной прогулке. – Ваш слуга совершенный дикарь! Только вообразите, я отдыхал за бокалом вина и сочинял элегию моей прекрасной даме, Элоизе и Лесбии в одном лице, вызвав к себе продавца стихов, и вдруг врывается ваш осман. Он размахивал ножом и обвинял меня в ужасных вещах. Это невообразимо, n’est ce pas? – он насмешливо взглянул на Йохана и добавил: - Впрочем, я смотрю, он набрался сих дурных манер от хозяина.

- Этот человек, да, - от волнения Диджле заговорил на ломаном немецком, но ножа не опустил, - пытается обмести хозяина моего. Денег взял. И ты, лживые уста, суть сердце гадости, что задумано!

- Я все знаю, князь, - заметил Йохан.

- Не понимаю, о чем вы говорите, - мягко сказал Андрей Павлович. – Вы пьяны.

Подсумок валялся на полу, и один мешочек порвался. Из него высыпалось золото и камни. Андрей Павлович поймал взгляд Йохана, обращенный туда, но лишь ласково заулыбался.

- Если он взял у вас деньги, вы можете забрать их, барон, - добавил он. Слуга наконец поднялся и набычился, но говорить не торопился.

- Пусть ваш поэт опустит шпагу, - сказал Йохан. На лестнице послышался шум, и почти неосознанным жестом он прикрыл дверь, не желая лишних свидетелей.

Вымогатель медлил, но благосклонный кивок Вяземского заставил его повиноваться, и он досадливо бросил оружие на пол и громко чихнул. Если бы Йохан собственными глазами не видел, как эти трое дружно сидят за столом, он бы поверил в невиновность Андрея Павловича.

- Пусть и дикарь опустит нож, - велел Вяземский. Нарисованный румянец на его щеках потемнел. – Сей благородный торговец защищал меня от посягательств вашего слуги, – он тяжело вздохнул и продолжил, изысканно сложив пальцы в щепотку. - Мне бы не хотелось, чтобы мое имя поминали в связи с беспорядками и резней. Я же не грабитель, не убийца и не наемник, хотя поговаривают, что среди местной знати можно найти такого человека… Если бы я знал, кто это, - добавил он почти весело, - я бы немедленно рассказал местным властям. Не всех разбойников они повесили.

Диджле тревожно переводил взгляд с Йохана на князя, не понимая толком, о чем толкует Андрей Павлович, но кинжал все-таки опустил. Йохан сделал ему жест подойти ближе, и он повиновался, стараясь не поворачиваться спиной ни к вымогателю, ни к слуге.

- Не всех, это верно, - согласился Йохан. – Что уж говорить о беглых крепостных, которые пытаются выдавать себя за знать и накладывают на лицо толстый слой краски? Говорят, в этот город приехал шантажист, который мастерски умеет писать не только своим почерком. Думаю, властям будет интересно узнать и об этом.

- И все же грабителями и самозванцами они интересуются больше, - обманчиво мягко возразил Вяземский. – Наверняка есть люди, которые могли бы засвидетельствовать о приключениях человека вне закона.

- Как и о приключениях вымогателя, который наверняка прикрывается ложным титулом.

Они мерялись взглядом, и ни Йохан, ни Андрей Павлович не отводили глаз друг от друга. Вяземский знал о прошлом Лисицы, это было ясно, как день, но и слова о шантажисте его насторожили, и теперь он мягко ходил по краю, зорко всматриваясь, где у барона слабое место.

- Этот человек, господин… - подал голос Диджле и ткнул пальцем в сторону вымогателя.

- А, да… - спохватился Йохан. – Мы забираем его.

Шантажист сделал угрожающий шаг вперед, но Андрей Павлович остановил его властным жестом.

- Нет, - сказал он просто.

- Разве вы не на стороне закона?

- Именно потому я говорю вам - нет. Возможно, эти деньги принадлежат вам, здесь я не буду спорить. Но человеку, который столь бесцеремонно врывается в чужие комнаты, я не могу доверять чужую жизнь. Может быть, вы за углом зарежете беднягу. Ваш необузданный нрав… - он неодобрительно покачал головой.

- Это выглядит немного иначе, - протянул Йохан, - но спорить я не буду.

Он кивнул Диджле забрать подсумок и рассыпавшееся золото, и осман, подозрительно поглядывая на врагов, проворно схватил его и ссыпал туда деньги.

- Я не забуду вашего визита, барон, - проговорил Вяземский. В его голосе слышалась отдаленная угроза. Он встал, и слуга захромал к нему.

- Лучше подумайте о себе, - посоветовал Йохан, и Андрей Павлович саркастически улыбнулся. Йохан поднял нож с пола, заметив, как присутствующие напряглись, и кивком велел Диджле выходить.

- До новой встречи, барон.

- С большей охотой я услышал бы от вас: «Прощайте».

Вяземский промолчал, и они покинули его темное логово, провожаемые неодобрительными взглядами. Внизу Йохан расплатился с хозяином, кинул два крейцера оскорбленному солдату, который все еще рвался в бой, как неправедно пострадавший, и вышел на улицу. С минуту он неподвижно стоял, вдыхая свежий холодный воздух, пока Диджле не начал ежиться от мороза. Осман выглядел раздосадованным, обиженным, сбитым с толку, но держал рот на замке крепко, и только желваки выделялись на смуглом лице.