Граница

– Они вдруг все стали живые, – продолжала она, словно делясь с ней какой-то сокровенной и ужасной тайной. – Дейв приказал никому об этом не говорить, и я его послушалась. Этан!

– Что?

– Ты уж защити там их. Они должны обязательно вернуться в Пантер-Ридж. Все вы должны.

– Он сделает все, что может, я это знаю, – сказала Оливия. – А ты отдыхай, постарайся выспаться как следует. Принести вам чего-нибудь перед отправлением?

– Времени, – слабым голосом ответила старушка. – Побольше времени.

Она уже ускользала от них куда-то, и Оливия очень надеялась, что Ханна засыпает и сны принесут ей чувство безопасности. Они оставались возле ее постели до тех пор, пока Ханна не отпустила руку Оливии, лекарства вновь погрузили ее в забытье, и она хотя бы на время покинула этот истерзанный войной мир.

– Мне нужно повидать Никки, – сказал Этан. – Вернусь через несколько минут.

Он нашел Никки в соседней палате с бледно-зелеными стенами, на которых висели литографии с изображениями цветов; она сидела в кровати, подложив под спину подушки, рядом стоял столик с лампой. На столике – пластиковая чашка с апельсиновым соком и синяя тарелочка с недоеденным сэндвичем с арахисовым маслом и вареньем. Когда Этан заглянул в палату, она листала старый номер какого-то журнала.

– Привет, – сказал он, стараясь как можно точнее подражать интонациям пятнадцатилетнего парня. – Можно войти?

На него внимательно смотрел ее единственный темно-карий глаз. Звезда на глазной повязке сверкала, отражая верхнее освещение, которое питалось энергией, выработанной древней, в миллионы раз старше ее, технологией. Никки недавно приняла душ, и на лицо ее вернулся румянец, светлые волосы теперь были чистые и тщательно причесаны. Добрый знак, подумал миротворец, она ест и пьет, и читает, хотя чтение о том, что было когда-то, но чего теперь нет, да разглядывание красивых картинок вряд ли способствуют оздоровлению душевного состояния организма, пораженного глубоким унынием.

Он понимал, что Никки очень скучает по Этану. Она отправилась с ним в этот поход, потому что верила ему, а он покинул ее, даже не попрощавшись. Вины мальчика в том не было, так надо было ради него самого, так было задумано с самого начала, с того момента, как миротворец прибыл сюда. Да, жестоко, да, несправедливо по отношению к ней, но, действуя во благо многих людей, миротворец был способен понять чувства каждого из них.

Он существовал уже очень давно, гораздо дольше, чем Никки Стэнвик могла представить. Понять до конца, что он такое, ей было не по силам. Но и он за все долгое время своего существования ни разу не попадал в подобную ситуацию и вот теперь стоял и не знал, что сказать.

Этан знал, о чем она сейчас думает: пригласить его войти или нет, и хотел уже сделать шаг назад, повернуться и уйти, чтобы навсегда избавить ее от себя, но…

– Да, конечно, – ответила Никки тихо, еще неуверенно, но видно было, что она и сама хочет дать ему возможность объясниться.

Он вошел в палату.

– А здесь у тебя неплохо, – сказал Этан.

– Нормально.

– У тебя есть все, что требуется?

– В общем, да.

– Непривычно только, когда без окон. Жутковато.

– Жутковато, – повторила она с усмешкой. – Странно слышать такое от тебя.

– Да… – Он нерешительно помолчал, но потом закончил: – Да, я тебя понимаю.

– Только не пытайся говорить, как он, – сказала она. – Ты же не он. Так что не стоит прикидываться.

– Да? Пожалуй… Хорошо, не буду, – кивнул он. – Ты права, я ни за что не смог бы стать им.

– Ты ведь пришел ко мне не просто так?

– Да. Через пару часов Дейв, Оливия и я улетаем. С президентом Билем, на его вертолете, в квадрат пятьдесят один. Там есть один объект… называется S-4. Где исследуют всякие штуки с других планет. – Он старался объяснить все как можно проще. – Которые сняли с потерпевших крушение летающих тарелок. Я думаю… точнее, надеюсь… найти там что-нибудь такое, что пригодится для нашей цели.

– Типа… лучевого пистолета, что ли?

– Не уверен, что лучевым пистолетом можно прекратить войну, но я возьму все, что можно.

– Гм… – хмыкнула она и продолжила не сразу, но Этан услышал ее слова, как они складывались у нее в голове. – Вообще-то… вроде идея клевая.

Этан не знал, на чем остановить взгляд своих серебристых глаз. Он понимал, что они пугают ее. Один глаз – еще куда ни шло, даже «клево», как говорит она, но когда оба… это уже слишком.

– А что означают эти буквы у тебя на груди? – спросила она. – И почему они появились? И как получается, что, когда тронешь тебя пальцем, кожа в этом месте серебрится?

Это все высшая сила, подумал Этан. Она постоянно напоминает ему, что он ей служит, и, хотя сейчас он находится в чуждой ему оболочке из плоти и крови, ему ни на секунду нельзя забывать, что он не такой, как они.

– Генерал Уинслетт носит на груди разноцветные планки; там обозначены сражения, в которых он участвовал, или медали, которыми его наградили, – сказал миротворец. – Что-то вроде этого и у меня. Каждая литера имеет свой смысл, а сложенные вместе, они обозначают мое назначение: на вашем языке это «страж».