Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка

С Затопило. Там уже со ста пятидесяти осталось домов двадцать или тридцать в центре. Не полностью <затопило>, но кругом была вода, везде. Надо было только на лодках и... Тогда никуда не ездила там. В Череповце, правда, я... Сестра... меня туда забрали, жила я там с ней в Череповце. <...>

И А вот, Вы когда сюда ехали, вам и в другие места предлагали ехать, или всех только сюда?

С Нет, нас уже везли сюда. Мы приехали прямо в Яккима, и с Яккима — пешком. Ну, там коровы, да... и все везли... Мы с сестрой, пом­ню, как сейчас, с коровой туда... Уже знали, где наш дом. А нас, как мы в сороковом году вселились... Ну, там хутора... и семьями стали дома занимать. Ну, а мы самые... девки у нас... у меня три сестры было старше меня, ну, я еще не большая. Ну: «Мы туда на хутор не поедем. Скучно там. А тут шоссейная дорога, машины все ходят ночью». Ну, этот дом заняли. А дом этот был... и не жил... Не как жилой у финнов. У нас учительница была потом — немка или финка... немка. Она прочитала, что — это вывеска была — кассовое учреждение, ну напо­добие банка. Ничего не было. Ни сада, ничего. Хозяин, по-видимому, жил туда дальше. У нас даже двора скотного не было. Мы там пользо­вались... а дом занимали. Дом очень большой. И, вот, книжек чеко­вых... Маленькая комната одна — двадцать метров была... дак, вот, так, вот, — подоконники... и все <чековые книжки> носилками вытаски­вали. А вот, другой... другая <комната> большая была — там больше, наверное, сорока квадратных метров. Там скамейки стояли — по-ви­димому, собрания какие-то проводили. Вот. И в сороковом... Потом тут и кустов насажали, и в общем все, и огород разделали, все. При­ехали в сорок пятом году, там уже опять ничего нет, все повыдерга­но, ничего нет, и уже... Там были наши русские пленные, вот, в этой большой комнате, там были нары в два ряда, и окн... С окна дверь сделаны, все колючей проволокой обнесено. Даже туалет у них был построен другой ниже, и тоже колючей проволокой. А в этой комнате, там где-то охранники жили, у них топчаны сделаны, и более удобно. Ну, я тогда не соображала. Я молитвенничек нашла на нарах, потом ножичек — там надписи были. Если бы... когда-то... кто б был, дак это, может... может, кто-то там и живой и не остался, по фамилиям-то можно было.... А тогда ведь — темнота, ничего не знали.

И Дак, а молитвенник и ножик — это финские?

С Нет, наших военнопленных.

№ 15 [ГФС, ПФ-13]