Гранты, «бумагология» и договор подряда, или Что собой представляет сегодняшняя польская наука

Поскольку тесные связи между наукой и экономикой так настойчиво поощряются, то, разумеется, от университетов в Польше теперь требуют, чтобы они активно сотрудничали с бизнесом. Чиновники, которые на этом настаивают, ссылаются на опыт США и Западной Европы, где синергия науки и бизнеса является обычной вещью. Но если принять во внимание условия не чужого, а собственного, польского двора, станет очевидным, что процесс приспособления науки к рынку не может не причинить науке вреда. Даже если не упоминать те факторы, которые всегда и везде присущи подчинению науки рынку — например, сосредоточеность только на тех исследованиях, которые могут принести прибыль, зависимость от пожеланий и предпочтений частных спонсоров, руководствующихся своими личными, не всегда совпадающими с общественными, интересами, принятие наукой правил и логики рынка — есть еще дополнительные факторы, специфичные для страны (полу)периферии, какой является Польша. Почти все польские фирмы (99,8 %!) — это малые и средние предприятия[34], среди которых львиную долю составляют микропредприятия (то есть такие, в которых работает не больше 10 человек) и индивидуальные предприниматели[35]. Они, в отличие от больших корпораций, не вкладывают деньги в науку. Они не будут сотрудничать с учеными. Они малоинновационны. Если приспосабливать университеты к той экономике, что существует, и писать образовательные программы под дудку рынка труда, который они создают, это приведет только и исключительно к деградации науки и образования в Польше. Наука и образование станут точно такими же периферийными, как и польская экономика[36].

В связи с внедряемой стратегией «развития» науки в самом сложном положении оказываются гуманитарные науки, смысл существования которых, если он должен зависеть от возможности генерирования ими прибыли, вообще вызывает сомнение. В последнее время гуманитарные и общественные дисциплины находятся в очень тяжелой ситуации, так же как и университетские факультеты, на которых обучаются гуманитарии. В обществе царит — и активно поощряется всякими «экспертами», журналистами, политиками — убеждение, что изучать философию, литературу, культуру — это пустая трата времени и сил. В свое время тогдашний премьер-министр Дональд Туск произнес фразу, что лучше работать сварщиком, чем учиться на политолога. В итоге количество выпускников школ, которые желают стать студентами гуманитарных или общественных наук, падает с каждым годом. Многие гуманитарные факультеты вне самых больших университетов — Варшавского, Краковского, Познаньского — находятся под угрозой закрытия или уже закрылись.

Другая проблема гуманитарных дисциплин, которая вытекает из чисто утилитарного подхода к науке как таковой — это их подчинение естественным и точным дисциплинам. В продолжающихся в Польше дебатах, посвященных стратегии и стимулированию научного развития, именно последние подразумеваются под наукой вообще. Иллюстрацией этого факта служат хотя бы правила получения грантов от Национального центра науки, которые никак не учитывают специфику гуманитарных наук, заставляя их представителей для получения финансирования следовать тем же требованиям, что и физиков с биологами. Научные достижения гуманитариев оцениваются по тем же критериям, что и у естественников, что приводит к парадоксальным ситуациям. Монографии — основное орудие обнародования результатов своих исследований для гуманитариев, — которые иногда являются результатом многолетнего труда, по балльной шкале оцениваются ниже, чем даже небольшие статьи, напечатанные в престижных западных научных журналах[37]. Проекты, финансируемые Национальным центром науки, не могут длиться дольше 3–5 лет, а это лишает многие масштабные гуманитарные замыслы возможности реализоваться в рамках выделяемых этим учреждением грантов.