Гравировщик и Рита

15. Жизнь без Риты

Ровно в шесть Шаров позвонил в знакомую дверь.

— Открыто! — донесся знакомый голос.

Внедрившись в квартиру, гравировщик сразу увидел хозяйку, Надежду Иосифовну, отреагировавшую на появление нового гостя с недоумением и остывающей улыбкой на лице. «Наверно, Рита не предупредила. И я по-прежнему для неё мастер по гардинам». Однако жалкий букетик в его руке ясно показывал, что пришел не гардины устанавливать. «Это вам», — нашелся он. Надежда Иосифовна как-то невыразительно посмотрела на цветы, но быстро сориентировалась и пригласила пройти.

Гости уже сидели за столом. Все знакомые, кроме трех мужчин богемного вида. Вон тот — молодой, кудрявый, — несомненно Алеша Ноздрев и есть. Шаров почему-то постеснялся его разглядывать — так только посмотрел осторожно. Второй из незнакомцев был не молодой и не старый, не толстый и не тонкий, а так, упитанный — по всей видимости «Чичиков», в точном соответствии со сценическим амплуа. А третий, грузный и степенный, коротко стриженный, но с пышными бакенбардами — вероятно, был «Собакевичем». Этот встал из-за стола, опрокинув чашку, подошел и крепко, по-медвежьи, пожал руку.

«Срослись со сценическими образами, — подумал Шаров. — И продолжают играть в жизни». Вот только режиссер, Казимир Богданович, не явился. Наверно, до сих пор парился с главой города в баньке.

Мать Риты светилась от счастья, но изредка прикладывала пальцы к вискам, как будто утишая головную боль. Глава семьи, Николай Петрович, хотя и пытался улыбаться, был напряжен и сосредоточен, как главбух при составлении годового отчета. Саша чистил апельсин и вошедшего поприветствовал, вскинув руку.

В центре внимания, разумеется, оставался жених. И Шаров позже, осмелев, хорошенько рассмотрел его. Шкиперская бородка, кудрявые волосы, спадавшие на лоб. Он сидел в торце стола, рядом с улыбающейся, нарядной Ритой и благосклонно выслушивал, как его с охоткой рекламируют друзья.

— Наш Алеша талантлив во всем, — наворачивал Чичиков. — Он не только драматический артист, но и танцует — прямо класс!

— И поёт замечательно, — неспешно пробасил Собакевич. — Я советовал ему подать заявку на участие в конкурсе Евровидения.

— Вот как! — удивлялась Ритина мама. — Простите, а как вас по имени-отчеству?

— Михал Потапыч, — ответил «Собакевич» и дернул стриженной головой. — Но можно просто Миша.

— А вас? — обратилась Надежда Иосифовна к «Чичикову».

«Наверно, сейчас ответит, что Павел Иванович», — подумал гравировщик.

— Пал Иваныч, но можно просто Паша, — «Чичиков» тоже отвесил поклон хозяйке и продолжил расхваливать жениха. — А как наш Алеша играет на гитаре! Да знай об этом Коля Сличенко, он не раздумывая взял бы его в свой цыганский ансамбль.

— А еще я свистеть имею, — улыбаясь, вставил сам виновник торжества.

Поднялся Николай Петрович — благообразный, с поседевшими волосами, прилипающими к черепу. Похоже, он мысленно покончил с годовым отчетом, и вид у него теперь сделался торжественный. В одной руке держал бокал с шампанским, а в другой — серебряную вилку.

— Друзья! — постучал вилкой о бокал. — На правах старшего и главы семьи замолвлю слово. Учитывая специфику наших дорогих гостей, я осмелюсь предположить, что этот дружеский вечер является… как бы… репетицией известного процесса. И смею надеяться, что эта… как бы… увертюра, найдет продолжение в будущем, и наша… как бы… прелюдия закончится бравурным маршем Мендельсона в известном всем учреждении.

И все восприняли тост как надо и потянулись чокаться бокалами. Саша, первым опорожнив свой — с коричневым напитком, лукаво посмотрел на Шарова (вот маленький предатель!) и притворно поморщился:

— Ну, и гадость эта кола. Горькая! И как только её американцы пьют?..

Все понятливо подхватили:

— Горько, горько!

Жених и невеста встали и поцеловались. Следующий спич, перебивая и дополняя друг друга, произнесли друзья жениха. А потом настала очередь Шарова. Сама же Рита и попросила сказать пару ласковых. Гравировщик до сих пор не мог вручить ей подарок, а тут посчитал момент подходящим, поздравил молодых и протянул очаровательной невесте коробочку. Рита тотчас открыла. Колье, в виде подковы с подвеской из золотых нитей, ей очень понравилось, и она тут же надела на шею.

— Глеб Константиныч, ваша подкова… я поняла намек. Вы желаете мне счастья, да?

Глаза её заблестели и слегка увлажнились.

— Да, — коротко ответил Шаров.

Он обратил внимание, что обручального кольца на её пальце пока нету. Не «закольцевал» еще невесту жених. И, видимо, Алеше Ноздреву тот факт, что его опередили, не слишком понравился. В отличии от благодарной Риты, он глянул на гравировщика, как Отелло на Яго. «Не дай бог, он и в эту роль войдет», — с тревогой за девушку подумал Шаров. Её открытая шея показалась ему такой беззащитной.