Гравировщик и Рита

— Давненько я не брал в руки шашек, — стандартно, как и положено гоголевскому Ноздреву, проговорил жених.

— Знаем, как вы не брали, — в тон ему ответил Шаров. — В театре-то, на спектаклях… каждый день.

— Так то подчиняясь придумке Николая Васильевича и необузданной фантазии нашего Казимира. А щас токмо своею волею, аз есмь буки-веди… На что играть-то будем?

— Не знаю, — пробормотал Глеб, припомнив, что у него в карманах не осталось ни копейки. — Так просто.

— Нет уж, извини. Я играю только на интерес. — Артист опять вперился трансцендентальным взглядом в противника. — А давай-ка, друг любезный, поставим на кон Риту.

— Ка-ак это? — остолбенел Шаров. — Вы же объявили себя женихом и невестой…

— Выиграешь — добровольно уступлю. Умыкнем в лучших традициях старины, обвенчаем в церкви… Или ты другого вероисповедания? Мусульманин? Иудей? А может, идолопоклонник? Кого нанимать будем: муллу, рабэ, шамана?.. — Ноздрев сделал первый ход. — Ну, не будем забегать уперед. Тебе еще выиграть надо. А иначе — шиш с маком.

«Да что ж такое? Всерьез, что ли?» — Шарову стало жалко Риту. Ведь он желал девушке счастья. И даже, забывая про себя, уже решил, что может, Рите и вправду будет лучше с этим молодым, талантливым артистом, в труппе, по сходным интересам. Но, похоже, девушка попала в лапы человеку, для которого главное в жизни — игра.

«Ладно! Будет тебе игра!» — Глеб сосредоточился, ощутил низвержение водопада в своей голове. Никогда прежде не испытанные азарт и удаль явились, заслоняя всё.

— Ты не думай, я не шучу, — подтвердил жених. — В случае проигрыша, уступлю. У нас, у дворян, только так. Карточный долг — дело чести! Шашечный — тоже. Вообще, любой. На дуэлях стреляемся, отстаивая свою честь.

«Продолжает фантазировать», — Шаров усомнился в его дворянском происхождении.

— Сумлеваешься? Да мои предки тысячами душ владели, — с чувством наворачивал соперник. — Прекрасным особняком в Черниговской губернии. О-о! Бельэтаж, мраморный Аполлон Бельведерский у парадного входа. А какой у нас был прекрасный пруд! По нему плавали белые лебеди, и моя прабабушка с берега кормила их французскими булками… Твой ход!

— Сейчас у вас появилась возможность приватизировать родовое имение, — тактично подсказал Шаров. — Если сохранились документы.

— Увы, — покачал кудрявой головой Ноздрев. — Это сделать нелегко. Мой прадед много раз закладывал усадьбу и возвращал, проигрывал и вновь отыгрывал. И вся эта петрушка происходила задолго до национализации семнадцатого года.

— А какой прадед? — полюбопытствовал Глеб, не отрывая сосредоточенного взгляда от доски. — Не тот ли, который тоже очень любил играть в шашки?

Он с удивлением и удовлетворением обнаружил, что бывший дворянин играет довольно слабо, и у него появились большие шансы одержать победу.

— Все-то ты знаешь! — иронически отозвался противник, встал, нетерпеливо прошелся по комнате и остановился возле окна. — Вот так номер, чтоб я помер! — воскликнул он. — Нет, вы поглядите, что на белом свете деется! Уму не постижимо!!!

«Отвлекает, — тотчас смекнул Шаров. — Ну, в точности, ведет себя, как прадед из авантюрного романа Гоголя. Сейчас подойду к окну, засмотрюсь, а он на доске что-нибудь переставит или мою пешку слямзит».

— Да ты меня не боись, — пожурил артист. — Подходи, вместе полюбуемся этим чудом.

«Что ж он там увидел?» — Шаров встал и тоже подошел к окну, посмотрел вниз. Но ничего интересного не обнаружил. Двор был почти пустым, только знакомый дворник Моисей сметал опавшие листья с асфальтной дорожки.

— Да вон, вон, разуй глаза! Ходячий анекдот из двух слов: еврей — дворник! Надо же! Ха-ха! — Ноздрев громко, неестественно засмеялся, и Шаров понял, что именно сейчас его противник придумал какую-то хитрую комбинацию.

— Мальчики, что шумите? — спросила Рита, войдя в комнату и осматриваясь. — Вы тут еще не подрались?

— Да нет, Ритулька, тихо-мирно в шашки играем, — ответил жених.

— Ну, заканчивайте и присоединяйтесь к компании, — Рита, одарив обоих соперников обворожительной улыбкой, вышла.

— Хороша, да? — артист-дворянин подмигнул.

Шаров обхватил голову руками, еще подумал и сделал решающий выпад.

— Теперь вы ходите, — предложил, дрожа от нетерпения.

Еще несколько последовательных, продуманных ходов. Вы так? А мы так! Удачная комбинация! Он стал очищать от белых пешек и фигур доску. Забрал последнюю, поднял голову… и увидел довольную физиономию актера, услышал торжествующий возглас:

— Ага, я выиграл! Моя Рита!

— Как так? — вскричал Шаров. — Это ж я победил!

— Да ты чё несешь? Мы ж играли в поддавки; кто всё отдаст, тот и выиграл. У нас и спектакль называется: «Игра в поддавки».

Кровь прилила в голову Глебу, и он заспорил с женихом, утверждая, что так они не договаривались. Но взял себя в руки. Азарт слетел, удаль пропала. И не понимал он уже, на что рассчитывал, начиная забаву. В любом случае — заведомо! — проиграл бы, даже будь гроссмейстером. А Ноздрев при любых обстоятельствах вышел победителем. Ведь так еще Гоголь, Николай Васильевич, запланировал.