Гражданская поэзия Франции

Услыхали «назад!» у рогаток
И вернулись, едва рассвело.
О, как путь утомительный гадок!

И вернулись, едва рассвело.

Гнутся жены под ношей суровой,
А мужья чертыхаются зло.

Гнутся жены под ношей суровой.

Рядом с ними детишки в слезах.
Нет у них ни игрушек, ни крова.

Рядом с ними детишки в слезах.

Непонятно им, что там такое —
В беззащитных плывет небесах.

Непонятно им, что там такое:

Пушки на перекрестках с утра,
Рынок, полный золы и покоя.

Пушки на перекрестке с утра,

Да солдаты о чем-то бормочут,
Да полковник ушел со двора.

Да солдаты о чем-то бормочут:

«Сколько ран, сколько мертвых, гляди!
Мертвых в школу пустую волочат.

Сколько ран, сколько мертвых, гляди!

Что-то скажут невесты, — не знаю.
О любимая, горько в груди».

Что-то скажут невесты, — не знаю.

Спят бойцы, фотографии сжав.
Вьется ласточек стайка сквозная.

Спят бойцы, фотографии сжав,

На носилках, под бурой рогожей,
Их зароют в пустых блиндажах.

На носилках, под бурой рогожей,

Мертвых юношей в школу несут.
В красной марле, с обугленной кожей.

Мертвых юношей в школу несут,

Тут, видать, ничего не поможет!
Брось, сержант, — их врачи не спасут!

Тут, видать, ничего не поможет.

В Сент-Омер доберутся, а там
Кто их в госпиталь завтра положит?

В Сент-Омер доберутся, а там

Враг отрезал нас от океана,
Его танки идут по пятам.

Враг отрезал нас от океана.

Говорят, и Абвиль уже взят.
Да простится нам грех окаянный!

Говорят, и Абвиль уже взят.

Так болтают у пушек стрелки
И бедой горожанам грозят.

Так болтают у пушек стрелки.

Они сами на призрак похожи:
Поглядят, — а глаза далеки.

Они сами на призрак похожи.

И, наверно, сошел он с ума,
Засмеявшийся этот прохожий.

И, наверно, сошел он с ума, —

Черный, черный, как уголь в забое,
Черный, черный, как правда сама.

Черный, черный, как уголь в забое,

Вырастает за ним великан
И кричит: «Выбирайте любое!»

Вырастает за ним великан

И кричит: «Выбирай, что подарят, —
Хоть свинец, хоть шрапнельный стакан!»

И кричит: «Выбирай, что подарят!

Лучше сто раз башку оторвут
Или с воздуха бомбой ошпарят!»

Лучше сто раз башку оторвут, —

Не пойдем на чужбину с мешками!
Всех несчастнее те, что живут.

Не пойдем на чужбину с мешками.

Мы вернулись. Вернулись сюда!
С тяжким сердцем. С пустыми кишками.

Мы вернулись. Вернулись сюда

Без надежд, без оружья, без жалоб.
Мы хотели уйти, но беда:

Без надежд, без оружья, без жалоб.

Миротворцы старались и тут,
Чтоб полиция нас задержала б.

Миротворцы старались и тут

И послали опять под бомбежку:
Мол, не бойтесь, сюда не дойдут!

И послали опять под бомбежку.

Сколько рваных воронок — сочти!
Ляжем в братские все понемножку.

Сколько рваных воронок — сочти!

Ребятишек и жен разбазарив,
Позабудь все, что любишь, в пути.

Ребятишек и жен разбазарив,

Шел святой Христофор в облаках
По следам полыхающих зарев.

Шел святой Христофор в облаках,

Шел и канул, — как будто бы не был.
Даже посох истаял в руках.

Шел и канул, как будто бы не был,

В раскаленное, гневное небо.