Гражданская поэзия Франции

Восстаньте, мертвые, чтобы назвать убийц!
Чей нож у вас в груди? Кто вас повергнул ниц?

Ты первая встаешь в кровавых облаченьях.

Кто ты? — Религия. — Убийца твой? — Священник.

Вы, ваши имена? — Честь, Разум, Верность, Стыд.

Убила церковь нас. — А это кто стоит?

— Я Совесть общества. — Кто твой палач? — Присяга.

А ты, что плаваешь в своей крови, бедняга?

— Я раньше был Судом. — Убийцу назови!

— Судейский в мантии. — А ты, гигант в крови,

В грязи померкнувший, недавно — лучезарный.

Кто ты? — Я Аустерлиц. — Убийца твой? — Казарма.

1852

БАСНЯ ИЛИ ИСТОРИЯ

Однажды, отощав, но царский стол любя,
Мартышка шкуру льва надела на себя.
Лев был, конечно, лют, она свирепой стала
И правом устрашать немедля заблистала,
Зубами скрипнула и крикнула: «Молчи,
Лесное общество, я царствую в ночи!»
Потом в терновнике, в засаду сев, крушила,
Кромсала всех и все, калечила, душила,
Казнила, грабила, опустошала лес.
Малыш казался тем, в чью шкуру он залез,
В пещеру заперся, в крови, приличной зверю.
И каждый чувствовал к его игре доверье.
А он еще рычал, еще пугал гостей:
«Смотрите, логово мое полно костей!
Все предо мной дрожат, и винный и невинный!
Все эмигрируют, услышав рев мой львиный!»
И весь звериный род артиста обожал.
Но зверолов пришел, к земле его прижал,
И шкуру льва содрав, сказал с усмешкой горькой:
«Разденься нагишом, ты обезьяна только».

ТЕМ, КТО СПИТ